— Петер Винстон собственной персоной, — улыбаясь, произнесла она. — А я думала, вы не общаетесь с прессой.

— Не общаюсь, — подтвердил Винстон. — Меня здесь вообще нет.

— Да? Как интересно! — Зеленые глаза Юнны замерцали от удовольствия. — Поднимайтесь, и я устрою вам экскурсию, раз уж вас здесь нет.

Она проводила Винстона вверх по красивой старинной лестнице из песчаника и дальше, через стеклянные двери. Редакция оказалась гораздо меньше, чем он ожидал, и состояла из комнаты с несколькими рабочими местами, кухоньки и небольшого конференц-зала.

Стены были увешаны газетными анонсами в рамках, напоминавшими о давно прошедших временах. «В Тумелилле открылся музей Хассе и Таге[32]», прочитал Винстон. Другой анонс гласил: «Волчья зима: Эстерлен занесло снегом». Анонс значительно старше, времен Второй мировой войны, утверждал, что над Шиллинге сбит американский бомбардировщик.

Мужчина, сидевший в углу за компьютером и что-то печатавший, приветствовал вошедших кивком, не отрывая взгляда от экрана.

— Отец деда моего деда основал эту газету в 1857 году, — сказала Юнна. — Редакция тогда занимала все здание. Теперь мы, как видите, усохли. Из всех постоянных сотрудников — я да Вальде, еще время от времени практиканты приходят. Все остальное на аутсорсинге.

И она недовольно скривилась.

— Мы и сами себе фотографы, и сами обновляем сайт. Региональная журналистика переживает трудные времена.

— И все же вы как-то крутитесь?

— Скорее нет. Но здание принадлежит нам, так что дешевая одежда и дорогой кофе держат нас на плаву. Кстати, — она насмешливо указала за окно, — хотите кофе?

— Да, спасибо.

Юнна налила две чашки. Винстон поймал себя на том, что рассматривает ее руки. Длинные тонкие пальцы. Коротко остриженные ногти с ухоженной кутикулой. Кольца нет, констатировал он, сам не понимая почему. В Юнне Остерман было что-то привлекательное, отчего Винстону хотелось узнать о ней больше.

— Сразу видно — вы любите свое дело, — сказал он.

— Я работала здесь еще подростком. В конференц-зале до сих пор держится запах дедушкиных сигар. Газетная краска у меня в крови. Как, кстати, и Эстерлен. А вы знали, что само слово Эстерлен появилось здесь, в «Симбрисхамнсбладет»?

Винстон отрицательно покачал головой.

— Это название придумали в 1929 году Йон Остерман и поэт по фамилии Тувесон. Для одного туристического буклета. Легенда гласит, что с созданием бренда этим господам пособил Фритьоф Нильссон «Пират»[33], но это заявление, как и все истории Пирата, следует делить на четыре.

Юнна криво улыбнулась и продолжила:

— Как бы то ни было, прадедушка Остерман и его приятель четко определили, что считать Эстерленом. Сейчас это понятие изрядно расширилось. Маклер-Эстерлен протянулся от южного Кристианстада до окраин Истада. — Юнна сделала паузу и многозначительно подмигнула Винстону. — Кстати о маклерах: как продвигается расследование убийства?

Она так изящно перешла от лекции к вопросу, что Винстон невольно усмехнулся.

— Не под запись? — спросил он.

— Ни в коем случае.

Винстон глубоко вздохнул. Сливать прессе информацию не в его стиле, он никогда так не делал, но нельзя же сидеть сложа руки и ждать, когда убийца окончательно скроется.

— Расследование вот-вот свернут, — сказал он.

— Что? Почему? — ошеломленно спросила Юнна.

— Потому что полицейское начальство уверено, что речь идет о несчастном случае. А мы не обнаружили свидетельств того, что это не так. — Винстон помолчал. — Хотя…

Юнна сузила глаза.

— То есть вы, возможно, нашли доказательство, которое позволило бы вам продолжать расследование?

В ответ Винстон молча развел руками.

— Эл-Йо — добрая душа, но точно не суперполицейский, — задумчиво произнесла Юнна. — Он ведет в нашем воскресном приложении колонку о пчеловодстве. Зачем ему понадобилось закрывать расследование, если вы, очень опытный следователь по особо тяжким преступлениям, считаете, что его надо продолжать?

— Отличный вопрос! Хорошо бы задать его Эл-Йо, и желательно поскорее.

И Винстон многозначительно поднял бровь.

— А, так вот почему вы зашли. А я-то думала — ради меня. — Юнна коснулась его руки, глаза ее снова заблестели.

Винстон пытался придумать, как продлить мгновение. Аманда ведь говорила — хорошо бы он начал встречаться с кем-нибудь. Но Юнна — журналистка, к тому же Винстон не знал, есть у нее пара или нет.

Не успел он разобраться в своих мыслях, как Вальде чихнул из своего угла и разрушил очарование минуты.

— Так как мне назвать вас в статье? — спросила Юнна уже более деловым тоном.

— Н-ну, скажем, «надежный источник, близкий к следствию»?

Юнна подняла чашку, словно пила за его здоровье.

— Мне нравится!

Кофе был прогорклым, но компания, в которой оказался Винстон, эту неприятность вполне компенсировала.

— Утром я прочитал вашу статью в «Симбрисхамнсбладет», — сказал Винстон. — Маргит Дюбблинг дала понять, что с разрешением на застройку дело было нечисто. Мы тоже во время расследования несколько раз столкнулись с таким утверждением.

— Да, с началом стройки здесь стало твориться черт знает что. Жалобы сыпались одна за другой, мы с Вальде проштудировали каждый документ. Он старый опытный журналюга, знает, как добывать информацию.

Юнна кивком указала на человека в углу.

— Но единственная странность, которую мы нашли, — это что Джесси получила разрешение в рекордно короткие сроки. В остальном все было в порядке. Несмотря на жалобы, разрешение на застройку прошло все инстанции вплоть до Палаты по делам охраны окружающей среды и земельных участков. С юридической точки зрения комар носа не подточит.

Винстон кивнул.

— Значит, вы не считаете обвинения в коррупции обоснованными?

— Считала бы — мы бы что-нибудь об этом опубликовали. Бывают вещи, небезупречные с точки зрения морали, но при этом — вполне в рамках закона…

— Но не все в этом убеждены? — Винстон вспомнил полученную утром записку. — Загадочный Николовиус, например?

— Вот именно, — улыбнулась Юнна. — Благодаря Николовиусу наши тиражи за последний год выросли.

— Вы случайно не знаете, кто это? — закинул удочку Винстон.

— Петер, вы же сами всё понимаете. — Юнна покачала головой. — На тех, кто пишет в газету, распространяется положение о защите источников. По-вашему, Николовиус имеет какое-то отношение к смерти Джесси?

Винстон снова подумал про записку.

— Мы воздерживаемся от выводов, — сказал он.

— Окей. — Юнна задумалась. — Ну, кое-что я могу сказать. Послания приходят по почте, без имени. Текст всегда набран на компьютере, даже адрес на конверте, Николовиус свято блюдет свою анонимность… А рассказываю я это потому, что меня, честно говоря, кое-что беспокоит.

Она бросила взгляд на Вальде и заговорила тише:

— За последние полгода мы опубликовали восемь посланий Николовиуса. А в понедельник получили девятое…

— В день после убийства?

— Да. — Юнна несколько секунд помолчала. — Вероятно, письмо отправили в выходные или в пятницу вечером. По этой причине я решила не публиковать текст. Некоторые пассажи выглядели неуместными.

— Неуместными?

— Да, точнее сказать — зловещими. Учитывая, как погибла Джесси.

— Можно взглянуть на это письмо?

Юнна