class="p">Новое обострение: протокол казни гр. Витте

По-видимому, волнение от угроз обострило его душевную болезнь. Это чувствуется по возобновлению потока жестокости и ругательств в «Почаевских известиях». Но гораздо хуже была статья о. Илиодора, опубликованная вскоре «Вечем». В ней он призывает союзников перейти от слова к делу — в сущности, к террору.

Эта страшная статья родилась под впечатлением известия о покушении на гр. С. Ю. Витте, которое газеты приписывали черносотенцам, как и произошедшее годом ранее убийство Герценштейна. «Если только это правда, — писал о. Илиодор, — то я осуждаю и отрекаюсь от убийц вонючего жида и лиц, намеревавшихся убить подлого судейского прихвостня. Такое поведение черной сотни будет пошло, подло, а поэтому и недостойно ее».

По мнению о. Илиодора, «изверг» и «аспид» Витте подлежал только публичной казни, на которой следовало настоять черносотенцам. Автор набросал и протокол этого знаменательного действа: «Непременно нужно повесить этого изменника; нужно повесить при такой обстановке: на Красной площади в Москве построить нужно высокую виселицу из осины; ударить в набат на колокольне Ивана Великого; собрать весь Православный народ; около виселицы поставить всех министров; тогда привести великого преступника на место казни; привести, как следовало бы, не в ермолке и лапсердаке, а во всех орденах и графской короне; это нужно сделать для того, чтобы показать министрам и высшим сановникам, что от виселицы никто за измену и предательство не может убежать. Потом архиереям или священникам благословить палача на святое патриотическое дело, а он после того должен вздернуть графа на перекладину двух столбов. И все это должно устроить среди бела дня, а не тогда, когда казнят обыкновенных злодеев, о которых пишут в газетах: „на рассвете был повешен такой-то!“. Имущество великого злодея должно быть отобрано в казну Государеву».

Далее, рассуждая о политических убийствах, о. Илиодор обосновывает необходимость правого террора: «Правительство казнит преступников, убийц и грабителей. Так почему же православным патриотам не предавать смерти безбожников и развратников, осмеливающихся нагло осквернять народные святыни». Это будет не убийство, а казнь, и она должна совершаться открыто. «И подвижники-палачи не должны скрываться. Пусть их судят судьи, изменившие своему народу и своей Вере, но все Русские люди будут считать их мучениками, подвижниками-палачами».

Статья заканчивалась, пожалуй, самым ярким из илиодоровских призывов к народному самосуду: «Так выступайте же, черные миллионы, на подвиг! Я, иеромонах Илиодор, благословляю вас на святое великое дело освобождения Родины дорогой от проклятых Богом и осужденных людьми безбожников, грабителей, кощунников, бомбометателей, подстрекателей, газетных лгунов и клеветников!».

Таким образом, о. Илиодор своей властью пытался санкционировать самосуд над революционерами. Как писала сотрудница «Нового времени» С. И. Смирнова, «это было настоящее благословение мечей».

Что до неповешенного гр. Витте, то он, усматривая, очевидно, связь между покушением на себя и статьей о своей казни, выразил желание видеть у себя дома о. Илиодора. Однако встреча не состоялась.

Увольнение от редакторства (14.II)

«Благословение мечей», напечатанное не в маленькой провинциальной газетке, а в солидном «Вече», переполнило чашу терпения обер-прокурора. «Долгом считаю сообщить Вашему Высокопреосвященству, — писал он преосвященному Антонию, — что последние статьи иеромонаха Илиодора, в особенности же помещенная в № 13-м газеты были написаны в столь крайних выражениях, содержат в себе столь жестокие мысли, что Святейший Синод, только что утвердивший правила о литературной деятельности церковных должностных лиц, не мог отнестись к ним безразлично и должен был признать печатание таких статей делом прискорбным, несоответствующим достоинству Православной Церкви».

13-й номер — это статья в «Вече». В синодальном решении вместе с ней цитируется также статья о покушении на взрыв Почаевской лавры. Таким образом, редакторскую деятельность о. Илиодора погубили именно эти два сочинения, поднимающие народ на бунт. Следует это подчеркнуть, поскольку потом Сергей Труфанов утверждал, будто бы пострадал за упрек Столыпину в «Плаче на погибель дорогого отечества». По горячим следам о. Илиодор называл причиной отрешения от должности статью о взрыве лавры, что тоже не совсем справедливо. Наоборот, широкая публика, не читавшая «Почаевские известия», акцент делала на заметке из «Веча». «Долго смотрели сквозь пальцы на черносотенную проповедь и сумасбродные выходки Илиодора, — писала „Биржевка“, — но чаша синодского терпения лопнула, особенно после нарисованной им картины публичной казни видного государственного деятеля — С. Ю. Витте, являющегося бельмом на глазу у вдохновителя психически ненормального иеромонаха»

Итак, 14.II Святейший Синод, по предложению обер-прокурора, предоставил преосвященному Антонию уволить иеромонаха Илиодора от должности редактора обоих изданий — «Почаевского листка» и «Почаевских известий» и назначить наказание соответственно правилам 18–25 ноября 1906 г. об отношениях церковной власти к литературной деятельности церковных должностных лиц.

Сообщая владыке об определении Синода, Извольский пояснил, «что оно вызвано теми крайностями и излишествами печатного слова, которые только вредят силе и влиянию убежденного проповедника, и отнюдь не затрагивают святых чувств верности Церкви и любви к родине, на страже которых стоит молодой иеромонах».

Владыка счел наказание чрезмерным как с формальной, так и с идеологической стороны. Правила 1906 г., на которые сослался Св. Синод, предписывали менее строгие меры (п. «а», «б», «в» § 6): за статьи в чужом «Вече» — увещание, за направление собственных «Почаевских известий» — увещание и последующий запрет на редакторство в случае нового проступка, с правом дать объяснение или апеллировать к высшей инстанции, т. е. Синоду (§ 7). Иными словами, самая скандальная заметка — о казни гр. Витте — ничем существенным редактору «Известий» не грозила как напечатанная на стороне. А за статьи в «Известиях» наказания должны были следовать по нарастающей. О. Илиодора же постигли одновременно две кары с разных сторон — выговор от архиерея 12.II и отрешение Св. Синодом от должности 14.II. Таким образом, нарушены не только правила 1906 г., но и библейский принцип «да не отмстиши дважды на единем» (Ср. Наум.1:9).

Преосвященный был возмущен и тем, что патриот о. Илиодор наказан гораздо строже, чем церковные должностные лица противоположного политического толка: они «всецело посвятили себя в продолжение последних двух лет распространению противорелигиозных и революционных идей среди духовного юношества и духовенства и совершенно безнаказанно и беспрепятственно развращают тех, чьему духовному созиданию они обязаны служить по своему званию руководителей духовной школы, преподавателей закона Божия и нередко носителей священного сана».

Ходатайствуя перед Св. Синодом об освобождении о. Илиодора от дальнейшей ответственности, владыка дал очень точную характеристику своего подопечного: «Что касается до суждения об иером. Илиодоре, то сей пылкий и очень болезненный юноша 26 лет, совершенно бесхитростный и искренний, но аффектированный патриот, имеет самые благие намерения по отношению к церкви и отечеству, но не умеет их осуществлять с достаточной сдержанностью и завещанной в Евангелии негневливостью». Для газеты он казался «полезным в остальном сотрудником», однако «не имеющим собственного