отправил его на дно ущелья. Нас здесь больше ничего не держит.

Пусть для них он останется безымянным разбойником, никто не узнает, что это был Крис. Это слишком личное. Слишком мое.

Впереди маячил обратный путь. В стычке отряд потерял семерых. Тела успели предать земле и сверху засыпать камнями, чтобы падальщики не вздумали поиграть костями. Я не мог уйти, не отдав товарищам последнюю честь, – стоял над могилами долго, думая о том, как резко все может оборваться. Потом вспоминал Кристейна: кем он был и в кого превратился.

Из разбойников не выжил никто, а единственный, кого мы хотели допросить, успел принять яд и умереть в мучениях. Эта участь для него казалась более желанной, чем пыточная, а следом виселица на центральной площади Лестры.

Осмотрев холодные тела, мы не нашли ни одной мало-мальски значимой зацепки и ответа на вопрос: как им удавалось скрывать свой присутствие даже от искателей. Ни одного амулета, ни одной руны или знака. Единственное, что запомнилось – странный талисман на груди Криса, диск с черным камнем. Но и тот сгинул в ущелье.

Орм и его люди только хмурились в бороду и качали головами. Хотя у меня и мелькнула одна мысль. После надо будет наведаться кое к кому и допросить.

Тела Красных Топоров мы сбросили в Ущелье Забытых – туда, где им самое место. Никто их не вспомнит, никто не будет по ним плакать. С брезгливостью вытерев ладони, я замер на самом краю – в бездне вился и перетекал туман, словно был живым существом. Воспоминания нахлынули так некстати, будя в душе самые противоречивые чувства.

– Эй, Ренн! – из оцепенения меня вырвал голос младшего брата. Он приблизился со спины и тоже замер у кромки. – Я не поблагодарил тебя тогда.

– И не надо, – я досадливо поморщился.

На бледной коже Дема расцвел румянец, а сам он нетерпеливо поджал губы. Видно, слова давались ему с большим трудом.

– Ты спас меня, а ведь мог бы просто сделать вид, что не заметил. Никто не стал бы тебя за это судить.

Он не понимал и не мог разгадать мотивов моего поступка. Этот мальчишка просто не верил, не мог допустить и мысли, что его сводный брат-бастард способен на милосердие, и понятие чести ему не чуждо.

– Никто? Внутренний суд – он самый мучительный, а я не такой подлец, каким бы ты хотел меня видеть. Я мог бы не спасать тебя, – я пожал плечами и сложил руки на груди. – Но мне не нужна твоя смерть, Дем.

– Я думал, ты меня ненавидишь. Мечтаешь, чтобы меня не стало.

– Дать тебе упасть, а потом чувствовать себя бесчестной сволочью, которая не погнушалась погубить единокровного брата? – с каждым словом я чувствовал нарастающую внутри бурю. – Какие бы отношения нас ни связывали, сколько бы дерьма мы друг другу ни сделали, ты остаешься моим глупым младшим братом.

С этими слова я зашагал прочь, оставив недоумевающего Дема за спиной.

– Ренн! – нагнал меня его оклик. – Это не я… тогда… Это не я.

Несколько неопределенных слов, но я понял, что он хотел сказать.

Искатели попрощались с нами сердечно, чего никак нельзя было ожидать от этих вечно серьезных и хмурых людей. Из пятерых детей гор не погиб никто. Помогли ли их амулеты, или удача всему виной – я не знал, но был искренне рад за них. Для тех, кто посвятил свою жизнь работе, а не войне, они дрались неплохо.

– Помни, в горах ты всегда желанный гость, Зверь-из-Ущелья, – заявил Орм, когда мы стояли на перепутье. С этого момента наши дороги шли в разные стороны. – И врата Антрима откроются для тебя, если вдруг понадобится помощь.

Искатели устремились прочь по узкой горной тропе, но камни сами стелились им под ноги. И на мгновение, не больше, в зарослях шиповника мне привиделся знакомый силуэт.

Но это, конечно, было игрой усталого воображения.

А на ночной стоянке ко мне вдруг подсел Варди и, поковырявшись в зубах ножом, заметил:

– Я не помню этого шрама.

Плащ съехал с плеча, открыв дыру в тунике и тонкую розовую полосу, про которую я как раз успел забыть. А наемник глядел пытливо, будто хотел меня в чем-то уличить.

– Когда он появился?

– Только не говори, что помнишь все мои шрамы, – отмахнулся я. Не нужно никому знать, что искательница была со мной и лечила меня. Это только наша тайна.

– Конечно. Я знаю каждый твой рубец, каждую родинку…

– Варди, заткнись!! – рявкнул я так, что устраивающиеся на ночлег ребята навострили уши. Некоторые обернулись на шум.

– Мы в общественную баню ходим, забыл?

– Для северянина ты слишком болтлив.

– Пусть так. Но я чувствую, что у тебя появились секреты от старого друга.

– Старого? – я усмехнулся.

Мы знакомы всего пять лет. С тех пор, как под воротами Лестры появился патлатый детина в волчьей шкуре и потребовал лорда взять его на службу. Знал, гад, что отец платит хорошее жалованье, а деньги были самой большой страстью Варди. И проверку он прошел, завалив троих и даже особо не вспотев.

Только потом я узнал, что северянину нужно золото. Много золота, чтобы заплатить виру у себя на родине. Каким-то странным образом мы сдружились, было в нас общее, не от мира сего, как говорят.

– Ты ведь знаешь. Я как ищейка, если потребуется, – сам найду все ответы, – в глазах мелькнуло колючее пламя.

– Лучше бы тебе их не знать. Целее будешь, – я поднялся и оставил его в одиночестве. Наверное, друг услышал в голосе угрозу – замолк и догонять не стал.

Глава 21. Ритуал

Рамона

Отец не обратил внимания на то, что меня не было несколько дней. Раньше я уходила в святилища и на более долгий срок, да и мысли отца сейчас были заняты другим. Банда Красных Топоров, наконец, вырублена под корень. Ах, если бы он только знал, какую роль в этом деле сыграла его дочь! Но лучше не представлять его реакцию.

Братец Орм ходил взбудораженный, но ни словом не обмолвился о том, что было.

– Это все не для твоих ушей, Белка, – пробасил снисходительно, как будто я была неразумным ребенком. – Война и кровь никогда не должны были коснуться искателей. Особенно жриц.

– Ты кого-то убил, Орм? Я могла бы попытаться помочь.

Он вдруг напрягся, посмурнел, и в глазах мелькнуло непонятное – тоска, что ли. Отговорился парой общих фраз и сбежал. Больше мы об этом не заговаривали, но я ждала, что брат все-таки