– Рамона, а ты точно не красишь волосы? – в глазах мелькнуло любопытство.

У нее были пухлые румяные щечки и вздернутый нос, которые делали ее похожей на ребенка. Наверное, для них я как диковинный зверь: жрица, да еще и рыжая, пожаловавшая на скромные девичьи посиделки. Считалось, что мы с сестрами все время пропадаем во тьме святилищ и от рассвета до заката молимся Матери Гор.

– Нет, я такой родилась, – ответила, не отрываясь от работы.

– Ни у кого не видела такого цвета, – произнесла другая. – Говорят, что на равнинах много рыжеволосых людей.

– А как это относится к Рамоне? – едва ли не прикрикнула Сора, дернув волосы Тиры так, что та взвыла. – Вы бы лучше за собой смотрели, клуши.

Девушки обиженно засопели и некоторое время молчали, но любопытство взяло верх, и они по очереди начали пытать меня вопросами о матушке Этере, службах, Даре, о моих обязанностях. Я старалась отвечать ровно, не раскрывая лишних подробностей.

– Я слышала, что ты можешь стать следующей Верховной жрицей, – девушка по имени Мирра понизила голос до загадочного шепота.

– От кого ты это слышала? – я насторожилась. Не хочется, чтобы по Антриму гуляли лишние слухи.

– Лаара, – и добавила торопливо: – Ее знает подруга моей подруги, она так сказала.

Хм, Лаара… Перед мысленным взором всплыло удлиненное лицо одной из жриц. У нее были тонкие губы и брови, которые она подкрашивала краской, миндалевидные глаза и вечно зачесанные назад волосы. Если сказать, что она меня не любила, это значит не сказать ничего. Едва завидев мое приближение, Лаара демонстративно удалялась. Не удивительно, что новость о том, что я, возможно, займу место матушки Этеры, ее бесила. Она, тоже щедро одаренная богиней, и сама была бы не прочь повысить свой статус. Да и сестра у Лаары имелась – из старших жриц, которая старательно подлизывалась к Верховной.

А тут какая-то рыжая выскочка все планы им испортила!

Я усмехнулась.

– Время покажет.

Кажется, нейтральный ответ их не устроил, и они еще некоторое время донимали меня расспросами. В конце концов мои односложные ответы окончательно убедили их в том, что я не настроена на пустую болтовню. В голову лезли совсем другие мысли – те, что я усиленно гнала. Но они всегда возвращались, и тогда щеки начинало печь от приливающей крови, а воздух застревал в груди раскаленным шаром.

– Ай! – кончик иглы воткнулся в палец, и на подушечке тут же взбухла рубиновая капля. Ну вот, так задумалась, что забыла обо всем на свете!

– Рамона?.. – Кори встревоженно заглянула мне в лицо, а Сора отложила гребень. – Ты что это?

– Ничего. Просто… укололась.

Ну да, конечно. Не дай Матерь узнать им мои мысли. Наверное, у меня был такой отсутствующий вид, что те не на шутку испугались.

– С тобой все хорошо? – Тира бросила на пол подушку и подсела с правой стороны.

Хорошо? Это вряд ли. Просто мысли и воспоминания не идут из головы и рвут душу, а эта предсвадебная суета, как оказалось, – соль на рану. Я ненавижу себя за то, что испытываю. Да, ненавижу. И презираю. Не могу не признать, что завидую черной, как сардоникс, завистью.

– Не берите в голову, девочки. Просто я сегодня устала. – Голос обманчиво мягок, спокоен. Надо опустить глаза, чтобы под ресницами не было видно горечи.

Они переглянулись так, будто начали что-то понимать. А этого я допустить не могла.

– Тебя что-то тревожит? – не унималась Тира. Теплая ладонь накрыла мое запястье, и я вздрогнула. – Ты заболела?

Пришлось крепче сжать пальцы с нитью бусин. В носу защипало, и вдруг захотелось признаться в позорной слабости, поделиться тяжелым грузом, чтобы стало легче измученной душе. Если бы не лишние три пары ушей, я бы, может, открылась подругам.

– Ты так бледна… – слишком приторно пропела еще одна подружка Тиры, заглядывая мне в лицо. – Ты, часом, не отравилась?

Но Сора послала ей такой красноречивый взгляд, что та сразу стухла.

– Я ведь сказала, что устала сегодня, – получилось слишком резко. Я взяла из миски агатовую бусину в форме веретена и пропустила иглу в отверстие.

Не сумев больше ничего из меня вытрясти, девчонки возобновили болтовню.

– Ты готова к брачной ночи, Тира? Мама уже просветила тебя? – краснея и хихикая, поинтересовалась Мирра. В этой комнате не было ни одной замужней, потому эта горячая тема вызывала у девиц неподдельный интерес.

Мне хотелось заткнуть уши, когда они принялись пересказывать друг другу постельные истории подружек, сестер и дальних родственниц. Казалось, будто меня насильно заставляют заглядывать под юбки этим женщинам.

– А это правда, что Каменная жрица должна быть невинной девой? – спросили у меня, и я снова укололась.

– Каменная жрица должна блюсти чистоту тела и помыслов, – ответила спокойно, но щеки и уши вспыхнули от стыда и неловкости.

Что именно подразумевала фраза о чистоте, никто толком пояснить не мог. Кто-то считал, что жрица должна излучать любовь и доброту, не пускать в душу зло и ненависть – и это будет истинной чистотой. Кто-то – что жрица не должна даже смотреть на мужчин, ибо даже случайные взгляды пачкают ее святость грязью. А старые записи, как обычно, вносили лишь путаницу. Но в итоге все сошлись на том, что Каменные жрицы должны хранить девичество до самой смерти, быть заботливыми и справедливыми сестрами для всех искателей.

Матушка Этера пугала, что жрица вместе с невинностью лишается своего Дара, – проверить, так ли это, никто не рискнул. А если и были нарушительницы порядка, их не удостоили в летописи даже строчкой.

– Если она вдруг лишится девственности, ее сразит молния?

– Или поглотит земная твердь?

– Ну расскажи-и, Рамона!

– А тебе ни разу не хотелось попробовать?..

– А если…

Девчонки, включая семнадцатилетнюю Кори, загалдели, как сороки. Только Сора и Тира не участвовали в этом базаре, видно, заметив мое пасмурное настроение.

– Так, хватит! Если сейчас же не перестанете кудахтать, как куры, я вас отхожу мокрым веником! – вступилась за меня Сора.

Обычно мне не требовалась ничья защита, в словесных поединках я могла уделать почти любого, но именно сейчас одолела странная слабость. Я чувствовала себя беззащитной, будто с меня содрали одежду, и я стою голая перед хихикающей толпой.

– Я не раскрываю тайны нашего сестринства, – ответила с достоинством, обводя девушек взглядом. – В конце концов, этот вечер принадлежит Тире. Он будет последним в отчем доме. Давайте уделим больше внимания ей.

Тира поймала мой взгляд и улыбнулась одними глазами. Несмотря на нервозность, счастье и нетерпение били из подруги ключом. Подумать только, уже завтра священные