— Ваше величество! — ответили в один голос стражники и с поклоном удалились. Карл повел Ондайн по дорожке глубже и глубже в сад, в уединенное место, где в изобилии росли какие-то странные заморские растения. Король опустился на одно колено и сорвал неведомый плод; затем он вытащил из кармана нож и, скользнув им по плоду, предложил кусочек Ондайн:

— Ананас. Единственный в Англии. Его вырастил мой садовник. Это очень загадочный фрукт. Попробуйте.

Ондайн взяла кусочек, но есть не смогла.

— Ваше величество, неужели это правда? — спросила Ондайн, глядя королю прямо в глаза.

— Конечно! Зачем мне, по-вашему, сочинять сказки об ананасе?

— Нет, нет! — горячо воскликнула Ондайн. — Я имела в виду… — Она сделала паузу и поежилась, как от холода. — Ах, ваше величество! Я никогда не покушалась на вашу жизнь! Но до сих пор меня подозревают в государственной измене…

Он помахал в воздухе рукой и улыбнулся. В этой улыбке Ондайн увидела все то, за что его обожали друзья и подданные.

— А я никогда и не верил, что ваш отец хотел убить меня, моя дорогая герцогиня Рочестерская.

Она с облегчением вздохнула. Да, он узнал ее. Она догадалась об этом в тот момент, когда их глаза встретились.

— О Боже! — прошептала Ондайн, когда король нежно дотронулся до ее щеки, но тут же отдернул руку и наклонился над кустом, рассматривая его плоды.

— Где же вы были все это время, Ондайн? Где этот плут Уорик нашел вас?

— На виселице.

— На виселице? — изумился Карл.

— Меня схватили за браконьерство.

— И хотели повесить? — Карл рассмеялся. — А Уорик оказался рядом и заявил, что женится на вас! Так рисковать ради того, чтобы избавить прекрасную мадемуазель от неприятностей! Просто замечательно! Ах, ну и история! Впрочем, в ней есть по крайней мере еще один секрет, как мне кажется.

— Да, милорд! Я до сих пор не знаю, что заставило тогда моего мужа спасти меня.

Карл постоял некоторое время в задумчивости, а затем пожал плечами:

— Ведь он не знал, кто вы?

— Я… да…

— Значит, это просто на редкость удачная встреча, — сказал Карл, прогуливаясь по дорожке. Ондайн с волнением следовала за ним.

— Ваше величество, что же мне теперь делать?

Он остановился и так пристально посмотрел на нее. что она вспыхнула.

— У вас остались свидетели: два стражника и паж. Один из стражников вскоре куда-то исчез: возможно, ему угрожали и он скрылся. Не знаю… — Король сделал паузу. — Я искал этого человека в небесах и под землей, но безуспешно. Возможно, он бы и не стал говорить правду. Кроме того, остались эти бумаги… подметные письма… Они ловко составлены и способны одурачить двор. Если вы найдете и уничтожите их, то у вашего дяди и кузена не будет никаких доказательств вашей вины. Вам придется заманить их в ловушку, чтобы снять обвинение с вашего отца… Ах, Ондайн! По закону ваш дядя является вашим опекуном… Он распоряжается поместьем! Официально я не могу простить вас, пока они не снимут обвинения.

— Но вы сказали…

— Я сказал, что не верю, что вы способны на такую измену, миледи. Полагаю, наступит более подходящее время, когда вы сами сможете доказать неубедительность всех обвинений. А теперь, возможно, вам следует вернуться домой и еще какое-то время побыть в роли графини.

Во дворце вы в полной безопасности и можете обдумать… план действий. Для всех вы жена Уорика Четхэма. Конечно, всем известно, что у старого герцога Рочестерского была дочь, но никто не знает ее имени и не видел ее в лицо. Побудьте пока со своим мужем здесь. Со временем все устроится.

Ах, Ондайн! Конечно, меня любит мой народ. Но прежде чем я добился народной любви, мне пришлось долгие годы скитаться изгнанником по всей Европе, сражаться за корону, просить о помощи. За это время я научился доверять хорошим людям и — что гораздо важнее — ценить их заботу. И вот я здесь… сын прекрасного человека, но слабого короля, который умер под топором палача… но в конце концов народ призвал меня обратно.

Теперь они считают меня любезным… очаровательным, если хотите… но скорее всего я просто осторожен. Говорят, что я хороший король, доступный для народа… Иногда — что я хитрый, себе на уме. Некоторые думают, что очарование нужно мне только затем, чтобы скрывать свои мысли. Возможно, это и правда. Я стал старите, умнее. Научился ждать, наблюдать и следовать только своим собственным советам. Время все расставляет по своим местам. Вы меня понимаете?

Смущенная, Ондайн покачала головой:

— Но вы сказали, что я должна действовать…

— Я сказал, что через некоторое время вы, возможно, сможете действовать. — Карл прислонился к гигантскому дубу, в его темных глазах зажегся огонек, а чувственное лицо озарила озорная усмешка. — Не сомневаюсь, что мой лорд Четхэм будет смотреть за вами зорче орла. Хотя, обладай я такой драгоценностью, я делал бы то же самое.

Покоритесь его воле. Его воля — одна из самых сильных, с которыми мне приходилось иметь дело, иначе вам придется разойтись. Пусть терпение будет вашей добродетелью.

Сейчас Уорик подавлен трагедией, он мечется, ищет какие-то привидения, но скоро он разгадает загадку, которая так мучит его. Тогда придет и ваш черед искать правду.

— Вы думаете, мне нужно будет его оставить?

— О, ненадолго! Вам предстоит лишь небольшое путешествие, когда вы заявите о своих правах наследства. А я уверен, что рано или поздно это произойдет. Уорик женился на вас…

— …чтобы разгадать загадку, о которой вы только что упомянули, — договорила Ондайн.

Карл рассмеялся:

— Думаю, нет. Я хорошо его знаю, моя девочка. Так хорошо, как только человек может знать другого. Я видел его глаза, когда уводил тебя. Они вспыхивали искрами от гнева и зависти, желания обладать и разочарования. Он мучился оттого, что я… такой несносный… буду иметь удовольствие общаться с его женой наедине.

— Но я…

Король снова улыбнулся:

— Не бойся, моя дорогая. Я ничего тебе не предлагаю и ничего у тебя не прошу. Даже если ваш брак будет расторгнут, я и тогда ничего не попрошу у тебя. История забудет, сколько я сделал для процветания изящных искусств в Англии, как боролся за превращение ее в сильную державу. История запомнит — люди во все времена верны себе — мои любовные связи. Но никогда не найдется историка, который посмеет утверждать, что я увлекался женщинами, которые не были увлечены мной. Хотя, — он состроил гримасу и снова улыбнулся, — так смешно видеть, как мой друг лорд Четхэм с его пресловутой статью, храбростью и чертовски мускулистым телом ревнует ко мне!

Ондайн не поднимала головы. Она сомневалась, что Уорик ревнует ее больше, чем ревновал бы Дракона, или даже само поместье Четхэмов, или какую-либо другую собственность, но ей не хотелось спорить с королем.