Через минуту, которая мне показалась десятилетием, дыхание пришло в норму, сердце стало биться медленнее, а страх отпустил мое горло и уселся в ногах кровати. Голова по-прежнему болела, но я к этому уже привыкла. Я чувствовала себя пенсионеркой.

– Мне пора идти, но завтра я к вам зайду, – сказала мне пани психиатр и вышла.

Страх и боль снова заговорили со мной.

В тот день после обеда, когда суета в больничных коридорах немного стихла, я решила немного прогуляться и спуститься на этаж ниже. В педиатрию. Мне потребовалось много сил, чтобы туда добраться. Я стояла в коридоре детского отделения и пару минут не могла отдышаться. Из дверей заведующего отделением, в четырех метрах от меня, выскочила Иоанна и куда-то помчалась. Я попыталась позвать ее, но мне не хватило воздуха в легких. Аська пронеслась по коридору и исчезла за углом.

Я решила подождать. Когда Ионна будет возвращаться назад, обязательно меня заметит. Долго ждать не пришлось. Через пару минут из-за угла послышались торопливые шаги, а потом показалась моя подруга. В руке она держала результаты анализов и внимательно их рассматривала. Наконец, подняла взгляд и заметила меня. Ее лицо изменилось, стало холодным.

– Иоанна, мы можем поговорить? – спросила я, пытаясь отдышаться.

– Извини, я спешу, – ответила она холодно.

– Иоанна, я только хотела тебя поблагодарить.

– Не за что. Я сейчас тороплюсь. Зайду к тебе в хирургию, когда освобожусь, – сказала тем же тоном и торопливо пошла к себе. Я стояла и смотрела ей вслед. Заходя в кабинет, она повернулась ко мне.

– Я Магде звонила, сказала им, что ты разбила зеркало и сильно поранилась, чтобы они не беспокоились, когда ты трубку не берешь. Лучше позвони им! – заявила она и исчезла в кабинете.

Дверь с треском закрылась. Иоанна обо всем подумала. Я почувствовала уколы боли за грудиной, за висками, в области таза – везде. Поняла, что что-то потеряла. Опять.

Ночью я так и не смогла уснуть, но не попросила принести лекарство. Лежала в темноте, прижимала к груди плюшевого песика и считала свои потери.

После завтрака я ждала карлицу. Была готова к разговору с ней, но она задерживалась. Сначала я валялась в кровати, потом встала, начала бродить по коридору. Прислушивалась каждый раз, когда в отделении открывались двери, надеясь, что это она. Но она не пришла. Ни перед обедом, ни после. Часам к двум я наконец поняла, что она не придет. Судя по времени посещения больных, сегодня была суббота. Я даже не обратила внимания, что жизнь в отделении сменила ритм.

Выходные тянулись мучительно долго. Иоанна не появилась ни в пятницу, ни в субботу, ни в другой день. В воскресенье у Янека было дежурство, и он пригласил меня в дежурку попить чаю.

– В старые добрые времена ты бы чего покрепче предложил, – улыбнулась я ему. Наш разговор не клеился. Общих тем больше не осталось.

– По правилам, мы тебя во вторник уже должны выписывать, – сказал он, когда я уже собралась возвращаться в палату.

Я не ответила. Вернулась к себе, легла в кровать и слушала радио, обнимая Гав-гава. Он все еще пах Олей. Я думала о том, что буду делать, когда вернусь домой. Ничего разумного в голову не приходило. Я не знала, что ждет меня дома, но надеялась, что там больше не будет боли и страха. Вечером Янек разрешил мне позвонить в Варшаву из своей дежурки. Трубку взяла Магда.

– Аня, как ты? Что случилось? Как можно покалечиться зеркалом в собственном доме? Ты в больнице или уже дома? А когда…

– Магда! – мне пришлось повысить голос, чтобы перебить ее. – Хочешь со мной поговорить или так и будешь вопросы задавать?

– Ну, знаешь, с тобой всегда как с малым ребенком. Нашла время, чтобы цирк устраивать!

– Вот холера, Магда, прекращай! А то я сейчас трубку брошу. Как там Оля?

– Как Оля? Ты меня спрашиваешь, как Оля? Да я собственную внучку не узнаю, после того как она у тебя пожила немного. Это совсем другой ребенок! Что ты с ней сделала?

– Я! – возмущенно воскликнула. – А может, это потому, что она обоих родителей потеряла, а родные дед с бабой не захотели о ней заботиться. Отдали ее чужой старой тетке, которая не представляла себе, как ухаживать за маленьким ребенком! Вот что с ней случилось! Ты об этом не подумала?

– А ты не могла хотя бы пару месяцев жить нормально и заботиться о ней! Что, так трудно было?

Я глубоко вдохнула и попыталась справиться с шумом в голове.

– Не хочу с тобой сейчас об этом говорить, просто хотела узнать, как Оля, – ответила так спокойно, как только могла.

– А с чего это вдруг ты ею интересуешься? Всегда только для себя жила! Сколько отец из-за тебя выстрадал!

– Знаешь что, Магда! Отвали! – крикнула я и бросила трубку. Побрела к медсестре и попросила чего-нибудь обезболивающего, успокоительного и снотворного.

В понедельник мне было плохо – болела голова и бешено билось сердце. Пришла карлица, но я не захотела с ней разговаривать. Наверное, выглядела я ужасно, потому что она была очень добра ко мне. Как человек, не как психиатр.

– Я видела в вашей карточке, что вы вчера попросили успокоительное и снотворное. Я им оставила свои рекомендации, потому что те лекарства, которые вы сейчас принимаете, вам не подходят. Они могут вызвать головную боль и сонливость.

– Я именно так себя и чувствую.

– Мы с вами можем сегодня побеседовать? Или лучше перенесем на завтра?

– У меня только один вопрос. А есть у вас такие таблетки, которые сотрут некоторые воспоминания?

– Память заблокировать можно легко, но эмоции и угрызения совести останутся. Мы не волшебники.

– Нет? А вы мне чудо пообещали.

– Я говорила только, что могу и хочу помочь. Если хотите, сегодня начнем принимать лекарства. У вас в карточке все расписано. После этих препаратов вам станет лучше. То, что вы пили до этого, только приглушало боль и страх. Я могу вам помочь вернуться к нормальной жизни, но жить за вас я не смогу.

Она ушла. Через час я попросила медсестру дать мне лекарства, которые «прописала та доктор, которая ко мне приходила». Мне подсунули какой-то документ. Я прочитала и расписалась. Вечером ко мне зашел Янек. Мы немного поговорили о моем самочувствии, его операции и о погоде.

– Я знаю, что ты на лечение согласилась. Хорошее решение!

– Уж кто бы говорил, – тихонько проворчала, любуясь его лиловым носом. От него несло алкоголем. Видимо, успел после операции приложиться – я знала, что не вчера.

– Давай, прокладывай путь! Кто знает, что будет со мной, когда пойду на пенсию. Вдруг придется обратиться к тебе за советом, – заявил он с улыбкой и вышел. Домой спешил.

Утром я встала свежая и отдохнувшая – давно себя так не чувствовала. Пошла в ванную, искупалась, даже попыталась голову помыть, что далось мне нелегко из-за повязки на лбу и правой руке.