– Может, и Казн. Но Бей-Булат и сам не промах. Ему эти грабежи и нападения, как забава – лишь бы прославиться.

– Но за ним же идут и другие? И не единицы, а тысячи! – продолжал Ермолов.

– А для них грабеж – это профессия, основное средство существования, – отвечал Вельяминов, зная, какую тревогу у Ермолова вызывают разбойные нападения на Кавказскую линию, станицы и мирные поселения с целью отгона скота, табунов, захвата пленных с последующим получением выкупа.

– И метрополией этих разбойных формирований, как я понимаю, является горная Чечня?

– Да, там находится это осиное гнездо, – ответил Вельяминов.

– Вот его и надо в первую очередь выжечь, – как о чем-то решенном сказал Ермолов.

Как человек военный, Ермолов считал, что любую проблему можно решить с помощью военной силы, и думая о строительстве Сунженской укрепленной линии, он исходил в первую очередь из чисто стратегических соображений.

– Устроив на Сунже крепость, неподалеку от чеченских деревень, – пишет он в прошении в Петербург, – удобно будет делать внезапные нападения, ибо не будут они заранее знать о наших намерениях и угадывать оные. Оттеснив их ближе к горам и беспрерывно содержа в страхе, можно заставить их более помышлять о собственной защите, нежели о нападении.

На его просьбы из Петербурга в 1818 году последовало Высочайшее повеление: «Как генералу Ермолову, так и всем могущим заступить на его место: утвердиться на реке Сунже и заселить ее казаками».

Ермолов значительно усиливает Назрановский редут, построенный еще до его прибытия на Кавказ, строит ниже укрепление «Преградный стан», впоследствии станица Михайловская. В 1818 году строит крепость Грозную, на следующий год – крепость Внезапную, за которой следует Бурная. Между этими крепостями воздвигается сплошная линия мелких укреплений, рассчитанных на небольшие гарнизоны, но представлявших из себя серьезную преграду хищникам, благодаря своим глубоким рвам и высоким, крепким валам. И параллельно проводятся операции по принуждению противника к прекращению грабежей и нападений.

* * *

На улицах станицы Червленной большое оживление. Ермолов решил покарать разбойников в Чечне и с этой целью стягивал сюда войска. Низкие, с камышовыми крышами хаты были забиты до предела солдатами. И хотя казаки и солдаты были дружны на Кавказе, эта переполненность станицы солдатами казакам не нравилась. Сознавая, что войска на время защитят их от набегов чеченцев, они вместе с тем и горевали: нужен был корм для военных коней, а его и для своих-то не хватало.

В одной из низеньких хат расположился Ермолов. Он сидел за столом и вел разговор с командиром Гребенского войска полковником Ефимовичем и атаманом станицы Алексеем Щедриным. Совсем недавно главнокомандующий упразднил у гребенцов выборность и придал войску полковую организацию. По его распоряжению выборные должности атаманов упразднялись, и командирами войск и линейных полков были назначены офицеры регулярных войск. Им предоставлялось право заменять и выборных станичных атаманов по своему усмотрению. Полковник Ефимович Е. П. был первым командиром, назначенным в Гребенское войско.

– Почему так участились набеги чеченцев на станицы? – спросил Ермолов у командира. – Ведь казаки с ними издавна куначились.

– Действительно, долгое время у казаков отношения с чеченцами были мирные, – ответил за командира атаман. – Но потом испортились.

– И почему? – заинтересованно спросил Ермолов.

– Мы считаем, что здесь кроется три причины. С одной стороны, в среду чеченцев проникли мусульманство и турецкое влияние, враждебное русским. С другой – чеченцам пришлось испытать крайне разорительное нашествие степняков-калмыков, которые пользовались поддержкой русской власти. Так, помогая соседям, казаки наживали врагов. И третье – завидуют они нашим справным хозяйствам.

– Как же получилось, что они совершили на вас такой неожиданный налет, – спросил теперь он уже напрямую атамана, имея в виду недавний набег чеченцев на станицу.

– Нас тогда командир послал в Дагестан, а им кто-то сообщил, вот и воспользовались.

– И какой ущерб?

– Станицу казакам удалось отстоять, а вот скот увели и пленили несколько молодых женщин, возвращающихся с огородов, – отвечал теперь полковник Ефимович.

– Кто же у них предводитель, узнали?

– Говорят, Бей-Булат.

– Это точно? – уже запальчиво переспросил Ермолов. – Давно я хочу проучить этого пройдоху!

– Да уж куда точнее. Мои казаки через кунаков вызнали, что с ним была шайка Эски из чеченского аула Шали и люди осетинского алдара Кубатия, – ответил атаман.

Ермолов знал, что в последнее время лихой Бей-Булат уже несколько раз нападал на Военно-Грузинскую дорогу и окрестные села и станицы. И его надо было наказать.

Главнокомандующий сидел за столом спиной к двери и не видел, как в комнату вошел его адъютант.

– Ваше превосходительство, – обратился тот к нему. – Сообщают, что абреки снова напали на оказию, следующую по Военно-Грузинской дороге. Есть жертвы.

Ермолов еще был во власти своих мыслей, но сразу же опомнился, отбросив все тяжкие думы. Он вышел из хаты в бурке, отчего его огромная, богатырского сложения фигура казалась еще более величавой. Хмурое лицо казалось злым.

Начал моросить дождь. С Терека налетел порыв ветра. Лицо Ермолова посуровело и каменно застыло, густые брови сошлись.

– Я же объявил им, что прибыл на Кавказ с миром, кто его хочет, – со вздохом сказал он. – Но раз кто-то не хочет ни мира, ни порядка, если кто-то хочет вражды с Россией, я найду место поговорить с ним!

– Ваше превосходительство, может, пройдем в штаб, – напомнил о себе командир гребенцов.

Но Ермолов снова вошел в хату и остановился в глубине комнаты. Перекинув бурку на правое плечо и опираясь левой рукой о саблю, он сказал адъютанту:

– Пиши приказание полковнику Пулло, – и тут же стал его диктовать.

– Срочно передай его депешею в Грозную.

А когда адъютант вернулся, он спросил:

– Что там еще пишут с Линии?

Тот доложил о нескольких запросах и бумагах, связанных с финансами и снабжением.

– Их передай интендантам, – распорядился Ермолов.

– А вот рапорт и второе донесение генерала Розена, – продолжал адъютант. – Жалуется на лихорадку, от которой болеют и умирают люди. Просит усилить лекарствами и докторами Дагестанскую линию. Просит обмундирования.

– Этому действительно надо срочно помочь, – сказал Ермолов, подписывая бумагу, так как сам видел на Линии солдат в лаптях и рваных штанах.

– Вот еще письмо из Аварии, – докладывал адъютант.

– О чем там пишут?

– Пишут, что бегут люди от ханов к Кази-Мухаммеду.

– К кому, кому?