– Лодочника ты нам подкинул?

– Какого еще лодочника?

– Обыкновенного. Того самого, которого мы нашли у себя вгостиной. Ты с ним так мило договаривался о том, чтобы сбросить кокон в воду.

– К этому я не имею никакого отношения. Я видел лодочника впоследний раз живым и невредимым, клянусь. А о его трупе я вообще первый разслышу.

– Допустим. Тогда скажи правду – ты знал о взрыве моеймашины? Ты принимал в этом участие?

– Женя, клянусь! Ты слишком плохо обо мне думаешь. Моязадача заключалась лишь в том, чтобы попросить у тебя денег и сказать, куда ихнужно положить. Именно это я и сделал. Когда деньги попали в нужное место, ясразу поехал к тебе. Узнав о взрыве, я был в шоке. Эти гады сказали, что стобой ничего не случится. Мой шеф пообещал, что ты будешь жива и здорова. Мнедаже страшно стало от мысли, что я мог потерять тебя навсегда. Послушай, я непредатель, я твой друг, и я очень тебя люблю. Неужели ты можешь забыть все, чтоу нас с тобой было? Неужели ты веришь, что я могу представлять для тебякакую-то опасность?! А этот разговор на кухне… Я просто не мог вести себяпо-другому, пойми. Как только я проводил этого товарища, хотел тебе всерассказать. Я боялся только одного, что ты не захочешь меня понять икогда-нибудь простить. Я боялся тебя потерять.

– Не знаю, как тебя, Женя, но меня этот подонок началутомлять, – заметил Роберт пьяным голосом и допил виски. – Он так много говорити так много врет! Хочешь, я выпрямлю ему нос?

– Нет. Не трогай его, ради бога.

– А что ты собралась с ним делать?

– Я решу это завтра.

– Нужно придумать ему наказание, – не унимался Роберт.

– Послушай, а с тобой вообще никто не разговаривает, – невыдержал Виктор. – Ты бы шел спать, а мы с твоей сестрой сами разберемся, безтвоей помощи. Будь другом, оставь нас наедине.

– Тоже мне, умник нашелся. По-моему, ты уже оставался с моейсестрой один на один и слишком много с этого поимел. Теперь ты будешь иметьдело со мной, заруби это на своем разбитом носу.

– Сказал бы уж прямо, что эта ситуация тебе на руку. Дуракупонятно, что ты только и мечтаешь залезть к своей сестре под юбку. Ты еще хуже меня.Ты самый обыкновенный извращенец, вот ты кто. Пользуешься тем, что мои руки внаручниках и я не могу за нее заступиться.

Услышав эти слова, Роберт заметно побледнел, встал и ударилботинком Виктора в лицо. Виктор скорчился от боли и так рассвирепел, что мнестало страшно, несмотря на то что он был в наручниках.

– Роберт, прекрати! – попыталась я удержать обезумевшегобрата.

– Еще скажи, что тебе стало его жаль! – учащенно дыша,крикнул Роберт. – Он тебя не пожалеет. Ты ведь слышала, что он сказал. Яникогда не заглядывал к тебе под юбку. Я просто тебя люблю. Ты же знаешь обэтом сама…

На лице Виктора наливался огромный синяк. Роберт выключилсвет и притянул меня к себе. Я поддалась, не забывая коситься на Виктора. Дажев полнейшей темноте, казалось, я видела, что ему по-настоящему больно от того,что он видит… Но мне хотелось, чтобы было именно так… Я закрыла глаза и пошланавстречу жарким и жадным поцелуям Роберта. Его заметно лихорадило. Наверное,он бредил этим давным-давно и с нетерпением ждал, когда наступит именно такаяразвязка. Я где-то читала, что мужчины любят сексуально раскрепощенных женщин,но то, чем я занималась сейчас, было обыкновенным развратом. Я чувствовала насебе взгляд Виктора и отдавалась сводному брату с особым чувством обиды игоречи от недавнего разочарования.

– Господи, если бы ты только знала, как давно я тебя хотел,– шептал Роберт, покрывая мое тело жадными поцелуями.

Через несколько минут все закончилось. Роберт встал ипринялся с особой нежностью целовать мои руки.

– Прекрати. Надоел, – безразлично сказала я и вышла изкомнаты. Поднявшись к себе, я налила полную ванну воды. Я почувствовала себяужасно грязной и терла свое тело мочалкой до тех пор, пока оно не сталоярко-красным. Добравшись до кровати, я громко разрыдалась…

Я проснулась оттого, что кто-то громко стучал в мою дверь.Накинув теплый махровый халат, я открыла дверь. На пороге стояла перепуганнаяСветлана.

– Где ключи? – зло спросила она.

– Какие еще ключи?

– От наручников.

– А тебе они зачем понадобились?

– В вас с братцем что, совсем ничего человеческого неосталось? Какого черта вы человека к батарее приковали? Он в туалет, бедный,хочет!

– Ну уж не такой он и бедный. Этот человек нагрел меня надовольно приличную сумму. Кстати, а где Роберт?

– Дрыхнет твой Роберт. Никак не могу разбудить. Наверное,вчера хорошо принял на грудь. Немедленно освободи человека! Ты что, хочешь,чтобы я позвонила в милицию?

– Господи, как ты мне надоела! Он выманил у меня пятьдесяттысяч долларов и, думаю, стоит такого наказания! А насчет туалета – ни хрена,потерпит! А не потерпит, сам за собой убирать будет.

– Сколько? – изменилась в лице Света.

– Пятьдесят тысяч долларов.

– Ну, за такую сумму и правда пусть хоть сдохнет у этойбатареи, – растерянно сказала она и поплелась к лестнице.

Я пошла следом. Виктор встретил нас умоляющим взглядом.

– Я хочу в туалет, – сказал он совершенно чужим голосом.

– Сейчас освобожу, – буркнула я и вернулась в свою комнатуза пистолетом.

Расстегнула наручники, навела пистолет на Виктора.

– Смотри, без глупостей. Дверь на крючок не закрывай, а тозастрелю. Ты меня знаешь.

Виктор с трудом встал и принялся растирать затекшие руки.

– Женя, я больше не могу сидеть в наручниках. Я рук не чувствую.Освободи меня, умоляю. Я не сделаю тебе ничего плохого…

– Мне кажется, ты хотел в туалет! Подержи, пожалуйста, – якинула ошарашенной Светлане наручники.

Она не могла отвести от них глаз. Затем перевела взгляд напистолет и покачала головой.

Когда мы с Виктором вернулись в комнату, он снова сталслезно просить:

– Женя, сними наручники, я больше не могу, у меня рукиболят.