Тук… Тук… Тук…

Он крепко зажал ладонями уши, пытаясь избавиться от пронзительного звука. Но стук, словно минуя руки, упрямо звучал в его голове, набирая силу.

Тук… Тук…Тук…

Звук живет своей собственной жизнью. И от него нельзя укрыться.

Тук… Тук…Тук…

Его мощь невероятна. Восприятие рухнуло, как карточный домик, погребая под руинами сознание.

Он словно растворился в накатывающем монотонном звуке.

Тук… Тук… Тук…

Громоподобный раскат закружил тело в сумасшедшей пляске болевого вихря.

Тук…Тук…Тук…

Сокрушительные удары исходили словно из ниоткуда, зарождаясь где-то в глубине болезненно сжавшегося в комок подсознания.

Тук…Тук…Тук…

Рокот, сливаясь в единый ревущий поток, стремился наверх, к мнимой свободе. Но, не обнаруживая выхода, возмущенно вопил от ярости и, отражаясь от глазных белков, десятикратной болью возвращался назад.

Тук…Тук…Тук…

Кровь бурлила и плавилась в венах, напоминая собой то обжигающую лаву, то жидкий лед.

Джека трясло, как в лихорадке.

Тук…Тук…Тук…

Звук нарастал. И стал невыносимым.

Яркая вспышка… И ему показалось, что в голове разорвался многотонный снаряд. Багровый туман… И боль… Боль, сверлящим эхом отдавшаяся в пульсирующих висках. Адская боль, которую не было больше сил терпеть.

– Боже мой! – отчаянно простонал Джек, хватаясь за голову. – Как это прекратить?!

– Ты знаешь, как! – ответил отдаленный голос из подсознания.

Тук…Тук…Тук…

– Я знаю? – прошептал мужчина, напряженно вслушиваясь в ураганный грохот.

Пронизывающее эхо усиливается до рева реактивного двигателя и, сливаясь в сплошной оглушительный гул, вызывает новые приступы головной боли.

Ту-тук! Ту-тук! Ту-тук!

Неожиданно Джек обнаружил источник мучений. Лицо его механически опустилось вниз.

– Это опять ты… – глухо прохрипел он. – Никак не успокоишься! И невольно ощутил облегчение. Теперь он знал, как бороться с болью.

Это были все те же злые козни женщин. Они намеренно изводили его, пытаясь столкнуть во мрак. Унизить и растоптать его как личность. Но это им сделать не удалось. Он вовремя разоблачил их. Вывел на чистую воду их подлые намеренья. И в этом ему помогли необычные телепатические способности… Своими гнусными сердцами они ненароком выдавали свое истинное отношение. Сохраняя лишь видимость доброжелательности, сами в душе презирали его, злорадно посмеиваясь над каждой его половой неудачей.

Ту-тук! Ту-тук! Ту-тук!

Так бьются их коварные сердца, источая зловонный смрад.

Ту-тук! Ту-тук! Ту-тук!

И она… Она тоже издевается над ним… Она была, как все. И даже хуже… Намного хуже, чем все вместе взятые женщины земли. Потому что она – его родная сестра, и ей не пристало изводить младшего брата. Но, видно, она думает иначе… Глумиться над слабыми доставляет ей особое извращенное удовольствие.

Ту-тук! Ту-тук! Ту-тук!

Сестра выдала себя своим сердцем… Она обманула его. Все ее обещания оказались лишь красивой сказкой во имя спасения жизни.

Тук! Ту-тук! Ту-тук!

Такое черное сердечко, наполненное гнилью. Оно так радостно бьется в ее груди, упиваясь его беспомощностью, что готово выскочить от счастья. Вот только он не позволит унижать себя.

Тук! Тук! Тук!

– Не выйдет… – угрожающе прошипел Джек, опускаясь на колени. – Ты не обманешь меня, сучка! Я вижу тебя насквозь, мерзкое животное! Тебе не уйти от расплаты!

Тук! Тук! Тук!

Тук! Тук! Тук!

Он должен немедленно прекратить ее издевательства… Остановить… Заставить эту проклятую ведьму замолчать… Замолчать навсегда. Он машинально занес руку и резко опустил вниз. В удар он вложил всю свою силу. Лезвие победоносно сверкнуло в лучах полуденного солнца и вязко вошло в плоть. Профессионально точно в сердце.

Из груди девушки вырвался истошный крик. Грейс ошеломленно распахнула глаза и удивленно уставилась на торчащую из груди тонкую полоску стали, из-под которой капля за каплей выступала кровь и, стекая тонкой струйкой по животу, образовала возле пупка багровую лужицу. Она не могла поверить, что он так жестоко обошелся с ней, и недоуменно перевела взгляд на мужчину.

– Ты убил меня! – с надсадным хрипом выдавила она. – За что?

Но в горящих лютой злобой угольках она не обнаружила ни капли сострадания или подобия жалости. В них была только ненависть. Всепоглощающая ненависть, ступающая в ногу с животным ликованием бездушного зверя. Теперь она поняла его стремление… Он вернулся в новом обличии не для того, чтобы осуществить извращенные фантазии, а чтобы убить ее. Придать ее существование вечному забвению. Ему не требовалось ее тело, ему нужна была ее смерть. И эта страшная догадка ввела ее в глубокий шок.

– За что, Том? – слабо повторила она вопрос, едва шевеля бескровными губами. Боль была невыносимой. Грейс чувствовала, как жизненные силы медленно покидают ее тело, а на смену им приходит смертельная усталость.

Тук! Тук! Тук!

Сознание Джека прояснилось. Кровавая пелена спала с глаз. Мужчина возбужденным взглядом окинул конвульсивно вздрагивающее тело девушки, чувствуя, как внизу живота разливается сладкая истома. Язвительно усмехнулся:

– Наконец-то ты признала меня, моя распутная сестричка! – и, поедая глазами соблазнительное женское тело, мстительно заметил: – Помнишь, как ты обращалась со мной?! – он кисло поморщился. – Хозяин со своей собакой и то лучше обходится! Пусть и не любит, но все же заботится! – В его глазах промелькнула боль воспоминаний, и он тяжело вздохнул: – А от тебя одно зло исходило! Словно ты и не человек вовсе, а какая-то бестия, рожденная Адом! Что ты только не вытворяла со мной… Как хотела, так и издевалась! Крутила… Вертела… Швыряла, как куклу! – и с горечью произнес: – Я был для тебя половой тряпкой, о которую можно спокойно вытереть ноги! Просто вещь – и не больше! Но здесь ты глубоко ошиблась, деточка! – он гордо вскинул подбородок и пламенно заявил: – Я не бездушный предмет, а человек! Живой человек! И к тому же очень злопамятный! Я никогда не забываю нанесенных обид… И не прощаю! Как обошлись со мной, так поступлю и я! В жизни ничто не остается безнаказанным! Бумеранг всегда возвращается…

И Джек с садистским наслаждением резко вытащил скальпель, давая выход крови. Это было непередаваемое зрелище. Густая черная кровь пульсирующими толчками вытекала из раны, оставляя за собой широкие вишневые разводы. Мужчина, затаив дыхание, зачарованно глядел на ее завораживающее движение.

– Как больно! – жалобно вскрикнула девушка, судорожно извиваясь телом. – Ты причиняешь мне боль! – жалостливо простонала Грейс. В уголках ее прекрасных глаз заблестели слезы, но так и остались там. Она не могла больше плакать. Не осталось сил… И не было даже желания. Была только боль. Тупая ноющая боль во всем теле, как безжалостный червь, изъедающая ее изнутри. Боль и страх, что если она умрет, то навсегда погрузится в вечную темноту и никогда больше не увидит привычный белый свет. И от этой мысли было гораздо мучительнее, чем от нанесенной глубокой раны.