на кастинге, некоторые неоднократно. Каждый такой поход бурно обсуждался одноклассницами на переменах, и хотя участия в обсуждениях Алана не принимала, сказать о том, что её это совсем не интересовало, было бы неправдой. Краешком уха она всегда прислушивалась к таким разговорам – правда, сама даже мечтать об агентстве боялась, папа её ни за что бы туда не пустил. "Там же одни проститутки малолетние", – обронил он однажды в разговоре с тётей Нюрой.

– Как тебя зовут? – спросила незнакомка, и Алана ответила, чувствуя, как от странного предвкушения перехватывает дух.

– Алана… – мечтательно повторила женщина. – Очень необычное имя. Кто тебя так назвал?

– Я не знаю, – буркнула девочка, смущенно разглядывая свои не слишком новые и не слишком чистые туфли. Хотя на самом деле она знала. Смешно, но имя своё она получила в честь Алана Чумака, знаменитого экстрасенса, прославившегося в стране за несколько лет до её рождения. Мама была его фанаткой (о чём отец вспоминал теперь исключительно с толикой презрения в голосе).

Но Алана не собиралась обсуждать это со своей собеседницей, и вообще, та задавала слишком много вопросов, а Павлик тем временем по-прежнему блуждал где-то один. И почему, собственно, она до сих пор сидит здесь, вместо того, чтобы искать брата?

– А тебе кто-нибудь говорил, что ты очень красивая, Алана?

Женщина аккуратно взяла её за плечи и расправила их. Сердце отчаянно заколотилось в груди. Предчувствие стало сильнее, теперь оно уже прямо-таки поглотило её целиком.

– Почему ты сутулишься? Ты высокая, и это прекрасно. Выпрями спину, грудь вперёд! Подбородок выше, ну-ка! Во-о-о-т!

Алана выпрямилась и смотрела на незнакомку во все глаза.

– Другое дело! – с довольным видом улыбнулась та. – Теперь и познакомиться можно. Меня зовут Полина Вильберд, я – владелица агентства "Мобиль" и по совместительству его директор. Хочешь быть моей моделью, Алана?

Глава 11

Алана вздрогнула и уронила на стол пустой бокал. В тишине квартиры звонок прозвучал слишком резко и неожиданно, а неожиданностей она не любила. В её жизни слова "неожиданность" и "неприятность" зачастую были синонимами.

На цыпочках Алана вышла в коридор и посмотрела в глазок, но никого не увидела. "Не открывай! – шепнул осторожный внутренний голос, – Если кто-то не хочет, чтобы ты его видела, значит, тебе этого и не надо". Алана рассудила, что голос прав на все сто, и уже развернулась, собираясь уйти, но тут звонок задилинькал вновь, ещё более громко и настойчиво. Деваться было некуда, Алана открыла дверь и выдохнула с облегчением. На пороге стоял всего лишь второклассник Петька, соседский мальчик с первого этажа.

Петька был, пожалуй, единственным близким другом её брата. Одноклассников Павлик сторонился, как когда-то и сама Алана – наверное, за это нужно было сказать "спасибо" родителям, которые внесли свою немалую лепту в то, что и её, а позже и брата, в школе не любили, хотя ничего плохого они не делали. А вот с Петькой, который был на два года младше и родители которого были такими же беспробудными пропойцами, как и их собственные, Павлик нашёл общий язык. Алану это скорее радовало, чем огорчало, потому что Петька был совсем не похож на своих непутёвых "предков". Порой, глядя в окно на то как, заботливо поставив худенькое плечо, парнишка ведёт домой своего окосевшего шатающегося папашу, Алана только диву давалась: как в этой семейке умудрился родиться настолько добрый и светлый ребенок? Павлик тоже был в своей семье, как неродной, но Павлика, по крайней мере, вырастила Алана. А вот Петька вообще рос сам по себе, как трава в степи – и, тем не менее, рос хорошим.

На первом месте у Петьки всегда были семья и дом, в котором он, как мог, своими силами поддерживал чистоту и уют, потому что на родителей в этом плане надежды было мало. Пацан без устали драил в квартире полы, выносил бесконечные бутылки и даже сам выбивал огромный, тяжёлый, местами потёртый и поеденный молью, ковёр. Но самым невероятным казалось то, что он любил и хотел учиться. Однажды Алана застала Петьку, примостившегося с тетрадками в подъезде, на деревянном ящике для хранения овощей. В квартире его родителей дым стоял коромыслом – очередной праздник достиг апогея, и весёлые гости орали песни на весь подъезд. Алана не смогла вынести этого безобразия, и забрала мальчика к себе, где он спокойно доделал уроки в тишине и за нормальным письменным столом. Когда Петька прощался, то смотрел на неё с такой благодарностью, что сердце обливалось кровью, и Алана разрешила ему приходить хоть каждый день.

С того дня Петька действительно частенько прибегал к ней делать домашку. Если удавалось удрать из дома, к ним присоединялся и Павлик, и тогда они устраивали себе небольшой праздник. Алана готовила что-нибудь вкусненькое, мальчишки накрывали на стол в большой комнате, а потом они втроем усаживались перед телевизором, ели, много смеялись и болтали о всякой всячине. В такие моменты Алана даже начинала мечтать о своей собственной семье. Семье, в которой будет много детей, и в которой все будут друг друга любить, и никто никого не будет ненавидеть и бояться.

******

Сейчас Петька выглядел испуганным и взъерошенным, а на щеках его темнели засохшие полоски слёз.

– Алана, Алана, помоги! – закричал он с порога, даже не поздоровавшись. – Папка опять напился и мамку лупит!

Алана вздохнула. Понятно, хоть бы что-то новенькое. Петькин отец, "накушавшись" вдрабадан, периодически поддавал жене. Иногда, хоть и не часто, под горячую руку перепадало и сыну. Об этом знал весь подъезд, но, как и в случае Аланиной семьи, люди предпочитали не вмешиваться в чужую жизнь, стыдливо прикрываясь известными пословицами, вроде: "муж и жена – одна сатана" или "милые бранятся – только тешатся". О том, что в деле "милых" замешан ещё и ни в чём не повинный ребёнок, почему-то все постоянно забывали.

Алана с ситуацией была знакома не понаслышке, когда-то и ей пришлось через всё это пройти. Правда, её отец больше предпочитал "спускать пар" на детей. Свою жену он побаивался – рука у той была тяжёлой, а ещё тяжелей была чугунная сковородка, на которой тётя Нюра жарила картошку.

Однако с подобной просьбой Петька обращался к ней впервые. Да и чем она могла помочь? Она со своим-то собственным отцом не способна справиться, а уж с чужим здоровым дядькой…

– Петь, – осторожно сказала Алана. – Ты, может, зайдёшь?

– Некогда заходить! – жалобно закричал он в ответ и шмыгнул носом. – Папка совсем с ума сошёл! В мамку ножами