class="p1">Жёстко толкается, до самого конца. Без остановки насаживает меня на каменный член и рычит в губы, когда я сильнее сжимаюсь вокруг него.

Мы пьяны друг от друга.

Хрипы, вскрики, стоны, всхлипы — всё смешивается в единое порочное удовольствие. Чистое наслаждение, которое разливается по венам и перетягивает на глубокую темную сторону, где стираются все грани.

Матвей сильнее вбивается в моё податливое тело, легко удерживая меня в воздухе, а я чувствую жгучие, скручивающие внутренности спазмы от каждого глубокого удара внутри, который подталкивает ближе к моему личному обрыву.

И я не могу больше сдерживаться, когда умелые пальцы накрывают пульсирующий комок нервов между ног. Надавливают, растирают смазку вокруг плоти, находят единый с членом ритм.

Дикое.

Бешеное.

Оглушающее удовольствие забирает меня в свои крепкие сети.

Если до этого существовали какие-либо тормоза — в этот момент Матвей срывает их все. Толкается с такой силой, что я проскальзываю спиной вверх по стене. Продолжаю настолько плотно обхватывать внутри его до сих пор твёрдый член, что ему приходится кончить внутрь. Моё тело просто не даёт Матвею вовремя выскользнуть.

Меня трясло от электрических импульсов нашего финала. Я была благодарна Матвею за то, что он не стал сразу опускать меня — ноги не выдержали бы.

Вместо этого мужчина прижался лбом к моему и закрыл глаза. Грел мои губы своим дыханием, иногда медленно двигал бёдрами, усиливая отголоски взрывного удовольствия, и позволял мне ощущать себя невероятно особенной.

Той, что заставляет этого сильного мужчина дрожать от наслаждения.

Не сдерживаясь. Открыто и без запретов.

— Не знаю, сколько мне потребуется времени, чтобы прийти в себя, — бормочу не совсем внятно, но Матвею всё равно удаётся распознать мой посыл.

— Малышка, сегодня ночью тебе не удастся это сделать, — выдыхает мне в губы и тянет зубами нижнюю на себя, после проводя по ней языком.

— Обещаешь? — хочу зарыться пальцами в его волосы, но осуществить задуманное мешает туго затянутый ремень.

Совсем забыла про него.

— Бери выше. Гарантирую, — подмигивает, освобождает мне руки и аккуратно опускает меня на пол, продолжая заботливо поддерживать, свободной рукой шаря по тумбе в поисках футболки.

Я рада, что первой на пути попалась его.

Матвей снова меня целует, забирается пальцами под ткань, которая приятно холодила ягодицы, и поглаживает оставленные метки, сжав предупредительно ладонь, когда я прижимаюсь ближе к его груди.

— Давай всё-таки переместимся на кровать? А ремень заберем с собой, — закидывает его на своё плечо, а потом и меня следом туда же, резко прикладываясь ладонью к оголившейся заднице.

— Что-то подсказывает: у твоей добычи нет и минуты для раздумий, — ногтями по натренированной раскаченной спине, заставив мужчину дёрнуться.

А у меня вообще есть какие-нибудь перспективы сопротивления, когда я болтаюсь вниз головой на плече моего пещерного человека? Нет?

Вот и я так думаю.

Глава тридцать девятая. Рокси

— В следующий раз, малышка, место будет приличнее, а еда вкуснее. Обещаю. Пока придется довольствоваться бутербродами и половиной огурца на двоих.

Вы можете себе представить уровень шума, когда стадо слонов внезапно захочет потрубить в одну секунду? Большое такое стадо. Особей двадцать.

Так вот я была громче.

Романтичная завязка: мы смотрим друг в другу в глаза, Матвей нависает сверху и впутывает пальцы в мои волосы, горячее дыхание на губах… Именно в этот момент мой желудок решил оповестить всю округу об отсутствии обеда с ужином.

Было настолько неловко, что первую минуту я просто пялилась на Матвея, пытаясь сделать вид, что ничего не было.

Показалось.

Трубы шумят.

Мотоцикл проехал под окнами.

Громкий смешок помешал моим планам. Второй заставил сощуриться, а третий, который перерос в неприкрытый смех, сделал мои щёки настолько алыми, что на миг мне показалось — все пять или шесть литров крови моего организма оказались сосредоточены в них. Максимально неловкая ситуация.

А теперь я болтаю ногами, после того как Матвей помог мне устроить задницу на кухонном островке, и наблюдаю за тем, как он старательно распределяет соус по кусочкам белого хлеба. С бутербродами он, конечно, погорячился. Это целые произведения искусства.

Какой человек называет сочетание тончайшей ветчины, свежих листиков салата, багета с корочкой специй и твёрдого сыра обычными бутербродами? Всё же на тарелках оказывается не криво нарезанная докторская колбаса на бородинском.

— Ты смотришь так, будто была бы рада заменить всё съестное мной. Имей в виду, мясо будет жёстким.

Поймана с поличным.

Я, правда, немного подвисла глазами на перекатывающихся от любого движения мышцах мужчины, который не потрудился натянуть на себя какую-нибудь футболку.

— Одну, как минимум, твёрдую часть я знаю, — намекаю на выпуклость в районе паха. Мне, честно говоря, очень лестно, что Матвей никак не может взять себя в руки для решения столь деликатного вопроса.

Хотя, готова спорить, он предпочел бы оказаться этим местом в моих руках.

— Леди, как можно? Мои глаза выше, между прочим. Ужасно неподобающее поведение, юная леди, ужасно. Придётся наказать Вас самым жесточайшим способом, — всё это в мои приоткрытые губы одновременно с лёгкими касаниями подушечек пальцев к покрытой мурашками коже бедра.

Выше.

Ещё выше, пробираясь прикосновениями под собственную рубашку на моем теле к тазовой косточке, которую обводит большим пальцем, остальные собственнически умостив на краешке ягодицы.

Языком по чувствительному месту за ушком, губами оставляет влажный след, спускаясь к ключице, жаля ту резким чувственным царапаньем зубов, от которого у меня глаза тут же закрываются, а голова сама по себе откидывается чуть назад, чтобы ещё больше ласки до дрожи даже в кончиках пальцев на ногах.

— Ах, одни только обещания. Куда только делись настоящие мужчины, у которых действия не рознятся со словами? — коготками по животу, до края домашних спортивных штанов, нагло подогревая температуру в теле самого потрясающего мужчины в мире до возможного максимума. И ещё немного сверху, когда пальцами пока через ткань обхватываю его твёрдость, несколько раз очень медленно скользнув по горячей длине.

— Иди-ка сюда, Вредина. Даже не пытайся сопротивляться, — рычит мне в губы и резко стягивает со стола, мигом разворачивая спиной, чтобы в следующую секунду я, стоя на носочках, грудью оказалась прижата к мраморной поверхности.

Шлепок.

Ладонь так быстро и внезапно ложится на ягодицу, что я не успеваю сообразить и расслышать звук замаха.

Вскрикиваю — не от боли, я просто не была готова — на что Матвей лишь усмехается и ловит мою руку, которой я тянусь к пылающему местечку.

— Плохие девочки сегодня всё-таки будут наказаны.

Пальцы вокруг моих скрещенных за спиной запястий, рубашка скатывается где-то чуть выше поясницы,