Сделав знак Кабонге, Кийск рванулся вперед. Охранники даже не успели разглядеть, что за существа бросились на них из темноты. Оказавшись в круге света, Кийск ударил ближайшего к нему посвященного кулаком в живот и сразу же рубанул ребром ладони по шее. Кабонга свалил своего противника одним мощным ударом в голову. Посвященные лежали на земле, похожие в своих серых балахонах на полупустые мешки с картошкой.

Подоспевшие Шагалов с Мастерсом помогли быстро раздеть охранников и оттащили неподвижные тела в тень.

Кабонга одернул левый рукав наброшенного поверх формы балахона, чтобы его широкий раструб прикрывал кисть руки с закрепленной на ней видеокамерой.

Чуть приоткрыв дверь, Кийск и следом за ним Кабонга, двигавшийся при своих габаритах на удивление изящно и плавно, скользнули в образовавшуюся щель.

Кул ожидал новостей в своем кабинете. Навалившись грудью на стол, он нервно рвал лист бумаги и, комкая обрывки, метал их в крест, возвышающийся посреди комнаты.

Дверь без стука приоткрылась, и в комнату вошел двойник Кула.

– Ну? – нетерпеливо глянул на него Кул.

Вошедший сел на стул по другую сторону стола.

– Они уже здесь, – ровным, невыразительным голосом произнес он.

– Проклятие! – взмахом руки Кул смахнул со стола оставшиеся на нем клочки бумаги. – А вы еще уверяли меня, что все обойдется!

– Положим, ты сам хотел себя в этом убедить, – не поднимая на Кула глаз, двойник смотрел, как, порхая, опадают на пол обрывки бумаги. – А, собственно, что в этом ужасного?

– Мне нужно время, – ответил Кул. – Я еще не готов к решительным действиям.

– А ты никогда и не будешь готов. Ты будешь ходить вокруг да около до тех пор, пока обстоятельства не толкнут тебя в самую гущу событий.

– Тебе-то откуда известно? – огрызнулся Кул.

– Я же тоже Бенджамин Кул, – невозмутимо ответил двойник.

– Нет, – покачал поднятым вверх пальцем Кул. – Кул – это я, и только я. А вот кто ты такой, не знает никто, наверное, даже ты сам.

– Оставим этот пустой разговор.

– Не знаешь или не хочешь сказать?

– Мне это неинтересно. Я существую, и этого вполне достаточно.

– А вот мне хотелось бы узнать побольше о тебе и о всех остальных, вылезших из колодца.

– Тебя интересует только то, до какой степени распространяется твоя власть над перерожденными. У тебя еще остались какие-то сомнения?

– Со своей паствой я и прежде, без перерождения, неплохо управлялся.

– С другими будет то же самое. Все люди одинаковы.

– Ты в этом уверен или снова просто озвучиваешь мои мысли?

– Как мне кажется, Кул, выбор у нас невелик. Если инспектор приехал в поселок ночью, в сопровождении взвода десантников, то, должно быть, для того, чтобы арестовать тебя.

– Но ты ведь сам недавно говорил, что у него нет никаких доказательств! – закричал, привстав со стула, Кул.

Двойник безразлично пожал плечами:

– Решай сам.

– Проклятие.

Кул откинулся на спинку стула и уперся каблуками в пол. Стул качнулся на задних ножках.

– Сохраняй равновесие, – предостерег его двойник.

– Советчик, – мрачно буркнул Кул. – Лучше бы давал советы, когда тебя об этом просят.

– Если я и решения стану принимать за тебя, то сам-то ты зачем будешь нужен?

Кул и сам неоднократно задавал себе тот же самый вопрос: почему пара его двойников до сих пор не расправилась с ним? Ответа он не находил, но тем не менее он все еще был жив, следовательно, для чего-то он им был нужен. Так же, впрочем, как и они ему.

Как бывало и прежде, разговор с двойником, ведущийся как будто ни о чем, помог Кулу почти мгновенно принять нужное в решение.

– Так, – Кул решительно поднялся на ноги. – Раз инспектор здесь, дадим ему возможность увидеть все, что он хочет.

– Обряд перерождения не отменяется?

– Нет.

– Я думаю, инспектор останется доволен тем, что увидит.

– Надеюсь. Позволим ему какое-то время наслаждаться победой.

– Быстрая и легкая победа затмевает победителю разум и делает его неосторожным.

– Сколько человек осталось на корабле?

– Двое десантников и брат Гюнтер.

– Я сам займусь ими, пока ты будешь развлекать инспектора с его командой.

Момент, когда Кийск и Кабонга вошли в Храм, оказался весьма удачным. Только что закончилась совместная безмолвная молитва, и в сутолоке поднимающихся на ноги и суетливо проталкивающихся вперед, поближе к подиуму, прихожан появление их осталось незамеченным.

– Да мы же отсюда ничего не увидим, – недовольно буркнул Кабонга.

Чувствительный датчик, закрепленный у него на шее, уловил колебания голосовых связок и донес слова десантника до инспектора.

– В чем дело? Что там у вас происходит? – услышал Кабонга голос Серегина из закрепленного на ухе микрофона.

– Мы опоздали к началу представления, и все лучшие места уже заняты, – одними губами произнес он.

– Постарайтесь пробраться поближе, – посоветовал инспектор.

– Обязательно.

Кийск знаком велел Кабонге заканчивать никчемный разговор.

– Будем проталкиваться? – спросил его Кабонга.

– Не забывай, что мы с тобой посвященные, – Кийск потряс концами опоясывающей его красной веревки. – Высшая каста. Нам полагается вести себя нахально.

– Как скажешь.

Выставив плечо вперед, Кабонга, словно мощный таран, врубился в плотную толпу колонистов. Свободной рукой он бесцеремонно расталкивал тех, кто не успевал отойти в сторону. Если кто-то и пытался вначале выказать какое-то недовольство его чрезмерной напористостью, то, заметив красную веревку посвященного, поспешно опускал голову и уступал дорогу.

Кийск продвигался вперед под прикрытием широкой спины Кабонги. Оглянувшись назад, на мгновенно смыкающийся позади них проход, он с тоской подумал о том, что путь к отступлению отрезан, и если инкогнито их будет раскрыто, то вряд ли им удастся пробиться к выходу своими силами.

– Я призываю встать перед лицом Господа сестру Галину и сестру Дану! – подойдя к краю подиума, провозгласил Кул.

– Сестра Дана? – глянув через плечо на Кийска, обеспокоенно произнес Кабонга. – Если это наша знакомая, то мне не хотелось бы, чтобы с девушкой что-то случилось.

– Кабонга, только не вздумайте приветствовать свою знакомую, – зашипел ему в ухо голос инспектора.