разыгрывал, в чём бы ни клялся, — королева стиснула ладони у груди, — ты… был другим! Ты себя помнишь?! Настоящего. Тот молодой гвардеец… он не стал вельможей. — Горький, преисполненный боли смешок ранил отравленным кинжалом. — Он стал прелагатаем. Отличным, это правда. Но и лишённым чувств. Точно деревянная кукла с намалёванной улыбкой. — Упырь и впрямь почувствовал себя шарнирным болванчиком, когда обнимал за плечи вздрогнувшую, но не отстранившуюся королеву. Девица Равнсварт лишь всхлипнула. — Ты будто одичал на большаках. И вовсе не стремишься в долину возвращаться, Розы избегаешь, а шутки твои…

— Айрин… — Благовония дурманили, как заговорённый дым. Адалин наклонился, почти коснувшись лицом золотой макушки. — Ты сама сказала, я всегда пренебрегал «ясновельможностью». Прости, что заставил усомниться. — Госпожа Каменной Розы доверчиво вздохнула и позволила обнять себя теснее. — Я люблю тебя. — Горло будто сдавили невидимые пальцы, но голос оставался вкрадчивым и ровным. Упырь прикрыл глаза: лучше бы это и впрямь были лишь слова, ширма, за которой так удобно хорониться. — С тех пор, как увидел на обряде клятвы… — Фладэрик бережно разнял стиснутые ладони королевы, поднёс к лицу, поочередно поцеловал холодные костяшки.

Зал украшали златотканые хоругви, гирлянды из цветов и лент, вымпелы с шипастой розой, коронованными воронами, гербами присягавших благородных. От блеска аксамитовых одежд и украшений в глазах рябило. Но великолепный двор поблек, когда вслед за магистром ритуалов в дверях явилась королева.

Пленительная Айрин, повелительница навий, синеглазая колдунья, чью красоту и беспощадность воспевали в сонетах и стихах, с тех пор ничуть не изменилась. И смотрела на прелагатая из-под опущенных ресниц всё с тем же манящим выражением, от которого захватывало дух.

Равнсварт заговорила очень тихо, шёлковым, ласкавшим слух голосом:

— А знаешь, я хорошо помню, как ты, ещё не представленный ко двору, впервые появился в замке.

Упырь удивлённо усмехнулся. Запах лилии, что источали пальцы королевы, сделался насыщеннее.

— Ты не знаешь… — Нежная улыбка превращала шёпот в заклинание. Адалин пожал плечами, почти пьянея. — Я тебе никогда не говорила, как увидала в казармах Стяга приведённого старшими дружками студиозуса, нахального не по годам. Но памяти тот день остался, будто вчера было. — Айрин невесомо прижималась к Упырю. — Черноволосый, светлоглазый. Ты дрался с кем-то из гвардейцев. — Фладэрик того не помнил. И потому лишь потянул плечами. — В запале поединка вы не заметили всеобщего оцепенения. Ты и твой дружок. Тогда Стягом командовал Ксавер Ордэгел, страшный, что Исчадие Бездн на службе у Тёмного Князя. Вёл меня под ручку по галерее. — Адалин припомнил старого вояку и прикусил губу. Он почти понял, о каком поединке говорила королева. — Как увидел это сборище, он аж остолбенел, — Айрин усмехнулась, рассеянно погладив ледяные, огрубевшие от верховой езды ладони прелагатая. — Я наблюдала поединок молча и ушла, так ничего не приказав. Забавно, перепуганные солдаты не рискнули даже пискнуть. Таращились истуканами. Всех присутствующих, не исключая старого Ксавера, следовало наказать. А юноше, самовольно покинувшему Стударм до срока, ещё и с солдатнёй путавшемуся, отказать в Присяге на год.

Адалин наморщил лоб. С гвардейцами он «путался» исправно. Тогдашний Стяг любил поединки. И драк в ту пору случалось много.

Равнсварт кивнула в ответ на собственные воспоминания:

— Я сделала не так. Зачем же я тогда посещала Стяг? Вроде, с внеочередным смотром. Или по настоятельной рекомендации Тэрглоффа? Не помню причины. — Фладэрик вдруг понял, что улыбается вслед за госпожой. Рассеянно и диковато. — Я помню только эту схватку между гвардейцем и лихим юнцом с бешеными глазами. Помню во всех подробностях. Вплоть до складок распущенных рубах. Без доспехов, даже без кафтанов. На боевых саблях. Вы оба хохотали и подначивали друг друга, как сумасшедшие или хмельные. — Адалин пожал плечами. Запах лилии и бергамота окутал наважденьем. Прелагатай почти увидел то, о чём вещала королева. — Знаешь, я сделала вид, будто ничего не произошло. Ни словом не обмолвилась. Видимо, Ордэгел вам тоже не сказал… Наверное, все слишком испугались. А день спустя, на обряде клятвы тот юнец уже сверкал на меня своими шалыми глазами и…

— И клялся служить прекраснейшей из королев, — закончил хрипло Адалин. — Я помню. Тогда я в тебя влюбился.

— Сколько воды утекло с тех пор, сколько крови, лжи и ненависти, — прошептала королева едва слышно. — Ты всё ещё любишь меня?

— Как иначе, моя госпожа? — непритворно удивился Фладэрик и закрыл глаза.

Королева тихо улыбнулась, медленно провела ладонью по чёрным волосам, впалой щеке и выбритому подбородку:

— Видимо, потому Тэрглофф до сих пор не получил высочайшего дозволения на спытки, — вкрадчиво прошелестела Айрин, мягко отступая в сжимавшихся объятиях. — Ты не врёшь. Во всяком случае, не теперь.

Глава 9. Ворожба

Обманчивая тишина ласкала усталый разум перьями заморских птиц. Адалин неслышно выскользнул в соединявшую опочивальню с приёмными покоями потерну. На ходу стянул шнуровку ворота рубахи и сбежал по каменным ступеням вниз.

Тайный лаз скрывал старинный гобелен ратной схватки Величеств с порожденьем мрака из бредней чароплётов. Несмотря на неправдоподобно жуткий вид, Адалин не сомневался, что затканная пеплом и багрянцем тварь в рогатом шлеме где-то да существовала.

Валтаровы записи нашлись в небольшом ларце вместе с ещё несколькими свитками. С лучину64 Упырь шуршал листами, изучая переписку. Айрин держала связь с предводительницей западных ведьмищ, любовно именовавшей королеву Северной Звездой и «доцей». Фладэрик нахмурился и пробежал глазами краткую эпистолу Ставменского волхва — доклад об отбытии наместника. Просмотрел свитки под сломанным сургучом жешских магнатов и союза западных негоциантов, жаловавшихся на Чёрный След, что лютовал на перевалах и ни один обоз не пропустил без урона. Чёрный След номинально подчинялся одному из оборотнических господарей. Которому именно — Кноблач, их главарь, решал сам и в выборе руководствовался соображениями удобства, а не благородства. Потому взывать к вампирской госпоже здесь было бесполезно. Рункард Валэсны, хозяин оборотней Марумана, ещё мог демонстративно прислушаться и окоротить скорых на расправу перевертней Следа, но Седой Имрэ и, тем паче, лютый Дитмар, заправлявшие в западных лесах, чихать хотели на приказы дивноокой. Адалин это прекрасно знал и, отчасти, приложил к тому руку.

Упырь не рассчитывал найти тут хоть что-то стоящее, и потому, обнаружив чертёж, едва слышно присвистнул. Владычица Каменной Розы, оказывается, на досуге забавлялась колдовством. И колдовством не обыкновенным.

Филигранный рисунок повторял узоры битого стекла, кругами выложенные в Голоземье. Фладэрик склонился над ларцом, недоверчиво щурясь в полумраке. Клятые чудодеи вовсе помешались.

Алмазная Лилия и Каменная Роза. Что ж вам понадобилось за Кромкой?

Упырь услышал скрежет и по нему догадался, что слишком крепко стиснул зубы. А потому намеренно расслабил челюсти и расцепил незаметно