Балетные, совершенно обалдев от случившегося, бродили туда-сюда. Отовсюду слышались шепотки, обрывки разговоров. Все терялись в догадках о случившемся, как будто совершенно забыв, что через пару часов им выходить на сцену. Рабочий чат кипел.

— Так, у нас замена по афише. Вместо задержанной Устюжаниной — Вавилова. Готовься, Есения, — сообщил по громкой связи режиссёр.

Ребята за спиной переглянулись. Одна предпенсионного возраста танцовщица корда заметила сквозь зубы:

— Ну, вот и чего мы удивляемся, что у Маринки поехала крыша? Пашешь-пашешь, а потом приходит какая-то выскочка, и все роли — к ее ногам.

— Давай еще ее оправдывать.

— Я не оправдываю.

— А что ты делаешь?! Аська, по-твоему, тоже в чем-то виновата? И, Вик? Если уж Маринке так мести хотелось, могла бы плеснуть Сеньке кислотой в рожу.

Я аж подавилась.

— Ну, спасибо, — ошалело моргнула из своего угла. Ребята переглянулись. Кто-то нервно захохотал, а секундой спустя мы все в буквальном смысле полегли со смеху. Хотя, конечно, ничего смешного в этой ситуации не было, просто напряжение, копившееся все эти дни, наконец, нашло хоть какой-то выход.

— Чего прохлаждаемся? Брысь готовиться!

Я соскребла себя с пола и поплелась на грим.

— О, у нас замена, че ли? — пробасила прокуренным голосом гримерша.

— Ага, — усмехнулась я, поражаясь тому, что кто-то еще не в курсе последних событий.

Глава 22.2

— Ну, садись. Ух ты! Чтобы замазать эти фингалы у тебя под глазами, придется постараться. Ты часом не на наркоту подсела? Если так — бросай эту херню, мой тебе совет.

— Нет, Даш, что ты. Устала просто. Нагрузки бешеные.

Дашка покивала, поцокала языком. Щелкнула пультом телека — тот всегда шел фоном, включенный на канал, по которому бесконечно крутили идиотские сериалы для домохозяек.

— … скромная роспись прошла в ЗАГСе Приморского района…

Я успела увидеть, да… Прежде чем схватить пульт и вырубить телек, на хрен, я успела увидеть его в темном костюме. И Катю в уродливом пышном платье.

— Извини. Голова разболелась. Давай в тишине посидим.

— Ну-ну, — хмыкнула Дашка, конечно же, понимая, что послужило причиной моего идиотского поведения. Что мы встречались с Вершининым, ни для кого здесь секретом не было. Меня затрясло, из глаз брызнули слезы. Я себя ненавидела в тот момент за слабость. Но Катю ненавидела больше.

— Ну, что ей стоило одеться по-человечески? Куда с ее фигурой все эти воздушные облака? — шептала я, захлебываясь жгучей ревностью. Ну почему? Почему так? Я ведь почти обрадовалась, когда Артур все мне объяснил. После того, как я почти его потеряла, это показалось мне не такой уж и большой жертвой. Ну, что такое год? Год в сравнении с вечностью, которая нас с ним ждала потом?

Просто подождать, да. В теории это было так просто, а на деле… Боже мой. Я почти умирала от мысли, что Вершинин теперь по закону принадлежит другой. А ведь это было только началом. И впереди нас ждал целый год порознь. Год, который мне предстояло провести в стороне. Не имея возможности даже его коснуться, потому что таким было условие Кати, а он был слишком порядочным человеком, чтобы действовать у нее за спиной. А он, дурак, правда верил, что как-то этим унизит мое достоинство… Вершинин всегда думал обо мне лучше, чем я заслуживала.

— Ну, все-все, господи, Сень, не реви.

— Прости, прости, пожалуйста.

— Да ничего. Дело житейское. И не переживай, я не из болтливых. Так-то, конечно, язык без костей, но где промолчать — знаю.

В общем, я все-таки пережила тот день. И потянулось… Классы, репетиции новых ролей, прогоны. Чтобы вообще не оставалось сил ни на что. Я жила в каком-то странном вакууме, но и в него, впрочем, порой просачивались новости:

— Представляешь, на Маринку хотят повесить покушение на убийство!

— Какого черта за нее так крепко взялись?

— Догадайся!

Потом только я поняла, что во всех Маринкиных бедах коллеги винили меня. Хоть никто всерьез не оправдывал ее поступка, светившее Марине наказание многим казалось несоразмерно жестоким. Ведь от ее рук никто всерьез не пострадал.

А примерно через неделю после Маринкиного задержания меня подкараулила ее мать. Метнулась наперерез как-то неожиданно быстро. Не зная, чего от этой женщины ждать, я пугливо шарахнулась в сторону. Я тогда еще не знала, что за мной приглядывают люди Вершинина. И очень удивилась, когда те материализовались из темноты и стали оттаскивать от меня несчастную женщину. Я была так сбита с толку, что даже не сразу поняла, о чем она меня просит:

— У меня же она одна! Пощадите, пожалуйста! У нее сыночек маленький… Четыре годика. Вадик…

— Что вы? Я тут при чем? — бормотала я, страшно смущенная тем, что пожилая женщина, похоже, на полном серьезе собиралась встать передо мной на колени.

— Пощадите…

— Есения Сергеевна, мы вас подвезем, — вместе с тем распинались мужики.

— Да кто вы вообще такие?

— Охрана.

Я помедлила, переживая острый укол счастья, и нырнула, как просили, в машину. Артур мог и не быть рядом, да… Но как я могла поверить, что он оставит меня одну? Сердце мучительно сжалось, выплескивая из раны новую порцию крови. Я коснулась стекла пальцами…

— Надо помочь этой женщине, — прошептала я.

— Не в наших полномочиях.

Глава 22.3

Ну да. Это же просто охрана. Всю дорогу домой я ломала голову над тем, как мне поступить в этой ситуации. Позвонить Артуру напрямую я не могла, мы договорились, что так нам будет легче, поэтому, в конце концов, я нерешительно набрала… Славу. Того, конечно, мой звонок здорово насторожил. Особенно когда я попросила его о встрече. Примчался ко мне тем же вечером — я жила в крохотной съемной однушке.

— Проходи. Чай, кофе?

— Ну, давай кофе.

Я вымыла руки и, пока варила кофе, ввела Славку в курс дела.

— То есть ты хочешь, чтобы эту тварь отпустили?

— Нет. Я хочу, чтобы на нее не спускали всех собак, потому что она перешла дорогу не тому человеку.

— Почему не позвонила Верху?

— Потому что не хочу лезть в глаза, — я сделала глоток и решительно встретила изучающий Славкин взгляд.

— И отступных никаких не попросила, — задумчиво прокомментировал он, разглядывая теперь уж мою скромную кухню. — Что с тобой не так, малявка?

— Все так, — хмыкнула я и добавила: — Более того, ты, Слав, практически во мне не ошибся. Выдыхай.

— Да я и не напрягался.

Ага. Как же… Да он с таким уморительным выражением лица пытался угадать, где в моем отношении просчитался, что на