Обед для нас выбирал Фердинанд. Мы начали с супапо-фламандски (луковичный сок с картофелем), густо заправленного сливками и маслом.Суп был прост и превосходен. Но мне захотелось чего-нибудь необычного, поэтомудля меня Фердинанд заказал турецкое блюдо, включающее в себя баклажаны,помидоры, лук, смородину и пряности. Подали его на манной лепешке, пропареннойна бульоне. Еда оказалась великолепна – неповторимый вкус.

Для себя же Фердинанд заказал мелко нарубленные цыплячьигрудки с сушеными персиками, миндалем, изюмом без косточек, помидорами, перцем,луком, чесноком и морковью. Я не могла удержаться от соблазна, чтобы не попробовать,и на вкус это было так же прекрасно, как и на вид. Что касается вина, тоФердинанд заказал сладкое белое бордо «Шато д'Икем» и был особенно доволен, чтооно урожая 1967 года. Он огорчился, когда я отказалась отведать вина, но когдая объяснила, что не пью, он это понял и больше не настаивал, чтобы я выпила сним, как это делают многие пьющие.

Мы испытывали соблазн взять мороженое со свежей малиной, нов конце концов умеренность одержала вверх, и мы попросили счет. Естественно,счет был довольно внушителен, но одним из самых любимых удовольствий дляФердинанда было хорошо и плотно поесть, и он сказал, что обед стоил каждогозаплаченного за него сантима.

Мы остановились в одном и том же отеле, и поскольку нам былоуютно вместе, мы решили и ночь провести вдвоем. Фердинанд был гурманом нетолько в еде и приятно удивил меня своим искусством любить. Он не выглядел ДонЖуаном, по которому стали бы сохнуть все, встреченные им, женщины (я в томчисле). Он был обычен, молчалив, сосредоточен. Но под маской обыденностискрывался опытный любовник, воспринимающий секс со вкусом и фантазией. Он заодну ночь трижды довел меня до оргазма, что было превосходно для того, кто былсо мной в первый раз.

Следующий день мы провели вместе, но он предупредил: черезсутки к нему приедет семья.

– Давай как можно лучше проведем оставшееся у насвремя, – предложил он, и я была довольна его прямотой и хорошим отношениемко мне.

В объятиях друг друга, когда наслаждение перемежалось сдушевными разговорами, нас застало солнечное утро. А в полдень мы встретилидруга его детства, Клода, который отдыхал в Сен-Тропезе с женой, сыном идочерью.

Вшестером мы пообедали в тот вечер, правда, с меньшимприсутствием экзотики, чем с Фердинандом накануне. Клод был невысокий, крепкоготелосложения мужчина, глаза которого лукаво искрились. Аннет была выше мужа иочень красива со своими блестящими черными волосами, светившимися счастьемзелеными глазами и не исчезавшей улыбкой. Их сын Марк, десяти лет, походил наКлода, а дочь Мишель была вылитой копией Аннет.

Это была счастливая семья, веселая и дружелюбная. Было оченьприятно сидеть с ними за обеденными столом. Дети оказались хорошо воспитаны исмышлены, и наш обед проходил радостно и оживленно.

После обеда Аннет отвела детей в гостиницу. Потом мы, четверовзрослых, расслабились часок за напитками на террасе кафе и решили поехать напляж в Памплону.

Стояла одна из тех летних, прелестных теплых ночей вСен-Тропезе, когда луна и все звезды высыпают на небо. Море днем было оченьбурным, и сейчас еще волны не успокоились и взлетали выше обычного. С легкимшумом они выплескивались на берег.

Пляж был совершенно пустынен, поэтому мы припарковали машинуКлода поблизости от нескольких других оставленных машин и разделись донага. Втаком виде, только с полотенцами, а я еще и с сумочкой в руках, в которойнаходились наши немногочисленные ценности, мы направились к воде.

На пляже в спальных мешках лежали хиппи и, казалось, крепкоспали. Было около двух часов ночи, когда мы добрались до воды, началибрызгаться и шалить друг с другом. Море было относительно теплым, однако ветердул сильный и пронизывающий. Мы, борясь с волнами, заплыли довольно далеко.

В свете полной луны, плывя в море, я увидела смутныесилуэты, маячившие на пляже. Я позвала Аннет, которая была ближе всех ко мне, азатем Фердинанда и Клода. Мы поспешили на берег, но было уже поздно.

Тени на пляже оказались одетыми людьми, которые при нашемприближении обратились в бегство. И не зря. Моя сумочка исчезла вместе с ключомот взятого напрокат мопеда, двумястами франков (пятьдесят долларов), часамиКлода, кольцом Аннет и четырьмястами франков, принадлежавшими Фердинанду.

Оба мужчины исчезли очень быстро, а мы не были одеты, чтобыпуститься за ними в погоню, правда, кричали им вслед:

– Дерьмо, ворье поганое!

Французское слово «merde» – «дерьмо» – очень удобно, когдахочется произнести английское слово «shit» – «говно» в порядочном обществе.Люди сцены желают друг другу «merde» на счастье в день премьеры, а нескольколет тому назад газеты облетело заявление премьер-министра Канады Пьера Трюдотолпе заговорщиков – «mange la merde» («жри дерьмо»), хотя один из репортеровпредположил, что Трюдо просто напомнил им, что уже наступило время ленча!

К счастью, воры оставили наши полотенца, поэтому мы быстровытерлись и бросились к машине в надежде, что сможем догнать их. На нашу удачуКлод спрятал ключ зажигания в бардачке, а не в моей сумочке. Но мы оставилидверь открытой, и вся одежда пропала.

Полотенца едва сходились на наших талиях, поэтому можнопредставить, в каком виде нам предстояло вернуться в отель в три часа утра.Кроме этого, Фердинанда ожидало неприятное объяснение с супругой, прибывающейзавтра, по поводу исчезновения костюма.

Машина, к счастью, завелась, однако огни не загорелись. Этиподонки, очевидно, пытались включить зажигание и угнать машину. Это им неудалось, но они повредили электропроводку.

Несмотря ни на что, в нас еще сохранилось чувство юмора, иэто было кстати. Нам предстояло совершить обратную поездку в Сен-Тропез безогней. Единственное, что мы могли придумать – ехать медленно и очень осторожно,с приоткрытой дверцей, так как освещение салона действовало и хоть в какой-томере могло обозначить нас для встречных машин.

У нас было несколько опасных моментов, должна признаться, имы испытывали огромное напряжение, пока не подъехал молодой мужчина в «рено» ине предложил свою помощь. Хотя он направлялся в другую сторону, но любезноразвернулся и довел нас до Сен-Тропеза (ехали за ним). Мы испытали невероятноеоблегчение и были очень благодарны.

Добравшись до городской площади, где находился наш отель, мыощутили замешательство – предстояло выйти из машины почти голыми. Мужчина,сопровождавший нас, при одном взгляде на эту картину истерически расхохотался.Мы рассказали все, что с нами случилось, и хотя он явно сочувствовал, все же немог удержаться от гогота, похлопывания себя по ляжкам, а нас – по голым плечам.Он очень торопился домой и собирался поведать эту историю жене, хотя, вероятнеевсего, она обвинила бы его в сочинении небылиц, чтобы оправдать позднеевозвращение.