Но это зрелище не могло задержать внимания людей, когда внизу, в зияющей дыре, которая когда-то была пещерой, они увидели неподвижно лежавшую фигуру.

— Лестницы! — решительно скомандовал Саймон. — Сколько сможете собрать. И веревки. Много!

Через некоторое время, показавшееся всем вечностью, первая лестница легла на отлогую движущуюся массу. Поставив ногу на первую перекладину, Саймон повернулся к Андреа.

— Это мое дело, — спокойно произнес он. — Ты ведь знаешь, не так ли, Андреа?

Она кивнула, побледневшая, но спокойная. Она понимала так же хорошо, как и он сам, что этого он не может и не должен поручить никому, потому что он — Хозяин.

Саймон повернулся к группе молчавших мужчин.

— Вы будете получать указания от мисс Андреа, — решительно сказал он и затем, на каждой ступеньке проверяя устойчивость лестницы, начал медленно подниматься.

Вторую лестницу продвинули к нему, и Саймон, положив ее перед собой, привязал к верху первой. Медленно, лестница за лестницей, пережидая очередной оползень, он упорно двигался вперед. Один камень, большой, почти с голову, ударил его в плечо, но он, не обращая на боль внимания, наконец достиг пещеры, вернее, того, что от нее осталось. Ползком приблизившись к лежавшему там человеку, он взглянул в его лицо и совсем не удивился, увидев, что это был Люк Полвин. Он был мертв. И причина его смерти, а также падения мыса стала тоже ясна. Люк пришел воровать. Он взорвал дверцу сейфа и, не имея специальных знаний, использовал слишком большой заряд взрывчатки. Смерть последовала мгновенно — почти замкнутое пространство, скала, изрытая пещерами, не простили ему этого. Люк не сумел учесть возможных последствий и как результат был теперь мертв.

«Бедняга, — подумал Саймон, — возможно, это лучший выход для него. Он шел по жизни, готовый к драке, и нет ничего удивительного, что он так закончил свои дни!»

Было почти темно, когда они вернулись в дом пастора на единственном такси — гордости Сент-Финбара. При шофере, который мог слышать каждое их слово, Андреа не стала задавать вопрос, который вертелся у нее в голове.

Саймон, смертельно усталый, отдал бы все на свете, чтобы сразу же завалиться спать, но не было ничего удивительного в том, что пастор и миссис Петерс хотели услышать все о том, что произошло.

— Люк пошел воровать, — объяснил Саймон, и Андреа напряглась всем телом. — Там, в этой пещере, был сейф…

Пастор издал восторженное восклицание:

— Вы хотите сказать, что старая сказка о сокровищах Тревейнов, которые были спрятаны в недрах земли, — правда?

Саймон кивнул.

— Это было правдой, — мрачно согласился он. — Но если бы Люк остался жив и увидел содержимое сейфа, он обнаружил бы то, что я уже знаю. Сокровищ Тревейнов больше не существует. Сейф был абсолютно пуст!

Саймон скорее почувствовал, чем услышал, вздох, слетевший с уст Андреа, но не осмелился даже взглянуть на нее.

— Но… но я думал, что совсем недавно некоторые из них были посланы на аукцион, — настаивал пастор. — Да, я уверен в этом, я видел это в газете.

— Так и было. Последние из оставшихся от сокровищ украшений, — серьезно ответил Саймон. — На содержание «Галеон-Хауса» уходило слишком много денег, вы это знаете, и мой кузен испытывал недостаток в средствах. А все остальное испарилось в воздухе при взрыве.

Андреа показалось, что из прошлого до нее долетел голос Мадам: «Этот человек использует слова не только для того, чтобы выразить свои мысли, что довольно легко, но и чтобы скрыть их. А это совсем другое дело!» Только теперь она поняла, что Саймон имел в виду. Каким-то образом он сумел освободиться от изобличающих улик — тех драгоценностей, которые, как предполагалось, были проданы и не должны были находиться в сейфе. Мадам также сказала, что Саймон — опасный мужчина, и теперь с благоговейным страхом Андреа осознала, что он никогда еще не был так опасен, как теперь, когда отстаивал ее безопасность и счастье.

Им не удалось избежать газетной шумихи, их осаждали толпы репортеров, и Андреа сильно удивилась откровенности Саймона. Но она не сомневалась в его мудрости и здравом смысле. Наоборот, она ему безгранично верила, потому что понимала — его заявления были взвешенны и обдуманны. Когда все ушли, Андреа заметила, каким усталым он выглядел, и внезапно удивилась, как могла она раньше думать, что то, что делал Лео, было безрассудно смелым, доблестным и вполне позволительным. Теперь, когда все это бремя свалилось на плечи Саймона, бремя, за которое она чувствовала и свою ответственность, она увидела все это в истинном свете и недоумевала, почему Саймон любит ее вопреки всему. Это заставило ее ощутить робость… и вместе с тем огромную гордость.

Настали беспокойные дни для них обоих. Прошлое все еще отбрасывало на них свою тень, и не было уверенности в том, что сулит им будущее. Как только представилась возможность, Саймон полностью доверил Андреа свои тайны.

— Нам нечего беспокоиться за наших людей, — серьезно сказал он ей. — У них есть свои причины держать язык за зубами. Но я совершенно уверен, что мы скоро столкнемся с людьми, с которыми Лео имел дела. Благодаря прессе они все узнали и не останутся в стороне. Они захотят выяснить, что им угрожает. — Он задумался. — Да, они скоро проявят себя!

— Что ты им скажешь? — с тревогой спросила Андреа.

— Это будет зависеть от того, что скажут они, — ответил Саймон. — Но есть кое-что, что ни они, ни кто-то еще не смогут обнаружить — драгоценности, которые Лео предположительно продал. Потому что все это теперь на дне моря… в милях отсюда.

— Что? — недоверчиво воскликнула Андреа.

— Они были со мной на «Баклане», когда ты направлялась на нем на встречу, — объяснил он. — Разбитые вдребезги и завернутые в газету. Это кажется сущим вандализмом, но я должен был от них избавиться. Они — главная улика того, что происходило здесь, ты это прекрасно понимаешь. Я сожалею, Андреа, это, наверное, кажется тебе отвратительным поступком.

— Нет, — медленно сказала она. — Это просто кажется нереальным. Как и все остальное, связанное с Лео и Мадам. Как сон…

— Сон, в который ты никогда не сможешь вернуться, — тихо заметил Саймон, встревоженно наблюдая за выражением ее лица.

— Но я этого и не хочу, — быстро заверила она его. — Это… это было больше, чем сон, Саймон. Я думаю… я чувствую, как будто была околдована.

Саймон и сам чувствовал то же самое с тех пор, как впервые увидел «Галеон-Хаус». Даже сейчас, когда тот превратился в пыль и булыжники.

Он проводил много времени с мистером Тренье, адвокатом. С разрушением дома и всего, что в нем было, возникла сложная ситуация. Лео застраховал свою собственность на предельную сумму, и, как в большинстве полисов, там был пункт об ущербе, причиненном через оседание под землю. Но не из-за человека, как в случае с Люком, ставшим причиной провала, поэтому претензии Саймона могли отвергнуть. Да еще огромный налог на наследство, который нужно было заплатить… Мистер Тренье надеялся, что некоторых успехов достичь можно было, но пока все оставалось тревожным и сомнительным. Саймон твердо решил, что лично он не станет извлекать пользу из наследства Лео, но у него были планы, требующие денег для их осуществления.