Мор лишился дара речи, замер, как каменное изваяние, и, кажется, даже перестал дышать. Хильда довольно усмехнулась, не зная, какого внутреннего усилия ему стоило не сгрести ее немедленно в охапку и не поцеловать уже по-настоящему.

– Это так вы не хотите меня компрометировать? – язвительно уточнил Мор, немного придя в себя.

– Спасибо за волшебный вечер, куратор. Это было незабываемо, – ответила на это Хильда, лукаво улыбаясь. – Увидимся с вами завтра. Спокойной ночи.

И она спокойно пошла прочь, изо всех сил заставляя себя не оборачиваться.

Мор же, стоя на пороге, смотрел ей вслед до тех пор, пока она не исчезла из виду. Он продолжал улыбаться, хотя понимал, что если кто-то случайно увидел эту сцену, то ему станет не до улыбок уже завтра.

Когда Хильда пропала из поля зрения, он наконец закрыл дверь, пробормотав себе под нос:

– Действительно, бестия белобрысая…

Новое утро в Академии Легиона началось «бодро». По дороге в столовую Хильда еще немного нервничала из-за возможных последствий собственной смелости накануне, но это чувство очень быстро растворилось в новых событиях.

Они с Валери едва успели сесть за привычный столик. При этом подруга продолжала допытываться, где Хильда пропадала весь вечер и половину ночи. Сама Хильда делала вид, что не слышит обращенных к ней вопросов. И вот тогда за одним из соседних столиков снова «взорвалось». По неизвестной причине двое курсантов сцепились друг с другом, опрокинув несколько стульев и сметя со стола подносы с едой. То, что одним из драчунов оказался Виктор Ланг, Хильду не удивило. А вот то, что с ним схлестнулся Дин Вейн, было необычно.

Драку быстро разняли преподаватели, но Хильде пришло в голову, что в последнее время стычки между курсантами стали происходить чаще. И это даже нельзя было списать на общую нервозность после случившегося с Петром, потому что началось все гораздо раньше. Или ей только так казалось.

Зато сразу после стычки Дин поспешно ушел, и это дало ей возможность перехватить его перед занятиями и поговорить наедине. Не задумываясь, Хильда бросила завтрак, к которому так и не успела притронуться, и поторопилась за сокурсником, рассеянно извинившись перед Валери.

Дина она нашла в коридоре, у окна. Бросив сумку с тетрадями на подоконник, он стоял, привалившись плечом к стене, рассеянно смотрел во двор и вытирал с лица кровь салфеткой, прихваченной из столовой. За пару ударов мощный Виктор умудрился разбить ему губу и бровь.

– Знаешь, магией это делать проще, – заметила Хильда, подходя ближе.

Дин вскинул на нее какой-то странный, как будто затравленный взгляд. Однако мешать ей не стал: послушно замер, когда она приложила кончики пальцев сначала к брови, а потом и к губе. И даже поблагодарил, когда обе ранки пропали без следа.

– У меня проблема с направлением потока на исцеление самого себя, – признался он смущенно. – С другими срабатывает, а когда пытаюсь вылечить себя, получается какая-то ерунда.

– Это бывает, – кивнула Хильда, бросая сумку на тот же подоконник и этим показывая, что не торопится уйти. – Проблема концентрации. Себя всегда труднее лечить. Из-за чего вы сцепились-то?

На самом деле ей это было не очень интересно, просто хотелось начать разговор с чего-то отвлеченного, чтобы Дин немного расслабился. Уж очень напряженным он выглядел. Хильде даже показалось, что у него дрожат руки, хотя это вполне объяснялось произошедшей только что стычкой.

– Ты же знаешь Виктора, – Дин нервно улыбнулся. – Тот еще говнюк. Заводится с пол-оборота. И врезать ему всегда есть за что.

С этим Хильда не могла поспорить. Да и не собиралась, предпочтя все-таки перейти к более интересующей ее теме.

– Дин, слушай, я знаю, что легионеры уже вроде как все решили, но я не верю, что Петр мог пытаться шантажировать Ларса. Я ведь тогда вмешалась в ваш разговор, помнишь? Не было это похоже на шантаж. О чем они говорили на самом деле?

Дин тяжело сглотнул: Хильда видела, как судорожно дернулся его кадык, но еще больше ее удивила крупная дрожь, пробежавшая по его телу.

– Я… я не знаю.

– Все ты знаешь, просто почему-то сказать не хочешь! Или боишься? Чего ты боишься, Дин? Разве такой парень, как ты, может чего-то бояться?

Дин зажмурил глаза и потер рукой лоб, на лице его отражалась внутренняя борьба, суть которой Хильда не понимала.

– Ты знаешь, какое расследование он вел на самом деле? Ты знаешь, кого он на самом деле собирался разоблачить?

– Да нет же! – неожиданно огрызнулся Дин. – Не знаю я, он ничего мне не говорил! Только намекал, что будет грандиозный скандал! Не знаю я подробностей. Он даже материалы все свои забрал!

Хильда нахмурилась, не понимая, о чем идет речь. Когда и куда Петр все забрал? Значит ли это, что настоящие материалы расследования все-таки не достались Легиону?

– Когда он забрал материалы? – уточнила она, надеясь, что ее спокойный тон успокоит и Дина. – Ты имеешь в виду, что он их куда-то спрятал незадолго до смерти?

Дин обхватил себя одной рукой и принялся нервно грызть ноготь на большом пальце другой, что выглядело довольно странно в исполнении парня его комплекции. Его лицо скривилось, словно он с трудом сдерживал слезы, но Хильда видела, что слова уже рвутся у него наружу, оставалось только немного его подтолкнуть.

– Дин?

– Нет, не перед смертью, – сдавленно ответил он, по-прежнему глядя в окно, но явно ничего не видя. – После.

Хильда почувствовала, как по спине пробежал холодок. Насколько она знала, в мире магов никто не верил в привидения, поскольку маги отрицали саму концепцию души и вечной жизни после физической смерти.

– В каком смысле – после?

Дин наконец перевел на нее взгляд. В его глазах горело что-то незнакомое, темное. Больше, чем страх, сильнее, чем вера. Они казались немного безумными, но Дин при этом выглядел вполне вменяемым.

– Он приходил в нашу комнату уже после смерти, – его голос был едва громче дыхания. – Петр. Я тогда еще не знал, что он умер. Он вошел и выглядел почти как обычно. Только бледноват был и двигался немного странно. Я занимался и сначала не обратил на него внимания. Он подошел к своему столу, начал в нем рыться. Я что-то сказал ему. Сейчас уже не помню, спросил о чем-то. Он не ответил. Тогда я обернулся, а он достал свои папки, прижал их к груди и пошел обратно к двери. Я окликнул его снова, а он обернулся ко мне, прижал палец к губам и ушел. Только потом я узнал, что в это время он уже был под проклятием и ты отлевитировала его в лазарет, где он и умер. Но это был он, я клянусь тебе. Это был Петр. Он все забрал и ушел.

Хильда моргнула, не зная, как реагировать на этот рассказ. Слишком он не вписывался ни в ее собственные представления о мире, ни в местные традиции.