— Здравствуйте, — ответил он, проходя в квартиру, и быстро огляделся. Да, ремонт Максим сделал неплохой, молодец. И главное, что без помощи отца. Не только финансовой — любой. Виктор предлагал тогда помочь, был среди его пациентов один строитель с бригадой, но Макс отказался. Сказал, что сам справится. И отлично, кстати, получилось…

Два года назад — теперь Виктор понимал, что это было связано со свадьбой Марины и Бориса, но тогда он об этом не знал — дети решили разъехаться. Горбовский в обсуждении, само собой, участия не принимал, он давно не имел никаких прав на квартиру, которую оставил жене и близнецам. Ира в то время жила в Израиле и попросила об одном: чтобы покупок и продаж было как можно меньше. То есть она была категорически против того, чтобы продавать квартиру, а взамен покупать две или даже три, как изначально собирались сделать близнецы, — всем по жилью, в том числе матери.

— Если вы разделите нашу квартиру на троих, останутся рожки да ножки, — так Ира сказала тогда детям, о чём Виктору позже поведал Максим. — Лучше не надо. Кто-то живёт здесь, кто-то уезжает. Решайте сами, кто куда. Мне ничего не нужно покупать. Я пока не собираюсь возвращаться, но, как только соберусь, насчёт жилья что-нибудь придумаем.

Решили, что остаётся Марина, а Макс уезжает. Вот тогда сын впервые за последние годы позвонил Виктору сам — чтобы поинтересоваться, можно ли всё накопившееся на личном счету потратить на ипотеку. Макс смущался, и Горбовский даже обрадовался — подумал, что сын наконец смягчился… И добавил к имевшейся на счёте сумме ещё почти целый миллион. Не помогло, отношения остались прежними. В принципе, оно и понятно — нельзя купить ни любовь, ни уважение, а у Макса к Виктору ни одного из этих пунктов уже не осталось.

Когда Горбовский недавно встречался с Борисом, то узнал и ещё кое-что относительно ситуации с квартирами. А ведь Виктор тогда удивлялся, как Макс умудрился ухватить трёшку, да ещё и закрыть сразу больше половины её стоимости, неужели столько денег накопил в его-то возрасте? Оказалось, это не он накопил, а Борис выплатил Максу его долю за квартиру, в которой теперь жили Марина с мужем. Не всю, поэтому до сих пор продолжал выплачивать, сдав собственную «однушку», где жил до свадьбы. Именно в эту квартиру, как Виктор понял по паре оговорок зятя, не пожелала селиться Ира после возвращения из Израиля. В этом, впрочем, не было ничего удивительного — Ира даже под дулом пистолета не стала бы перекрывать Максу поток денег и доставлять неудобства Марине и Борису. И уговаривать её было бесполезно. Несмотря на мягкий и покладистый характер, она умела быть упрямой и настойчивой.

— Вот это вам… тебе, — поправился Виктор, протягивая Лере букет из оранжевых и красных гербер. — Очень рад знакомству.

— Я тоже. Очень, — ответила девушка, как ему показалось, вполне искренне, а потом, к удивлению Горбовского, недовольно зыркнула на Макса. Тот отчего-то слегка покраснел, вздохнул, виновато покосившись на Леру, и вполне вежливо сказал:

— Ты раздевайся и проходи, пап. Обедать будешь? Лера борщ как раз сварила.

— Я знаю, вы любите, — тут же добавила девушка и улыбнулась. — Правда, не специально получилось. Совпало просто так.

— Люблю, да, — кивнул Горбовский, удивляясь, что Лера знает о нём такие подробности. Ладно ещё Макс рассказал ей о разводе родителей, но вспоминать о том, что отец любит борщ?!

Странно…

*

Дорогие читатели, на всякий случай хочу предупредить, что тем, кто настроен весьма категорично по отношению к Виктору (он виноват во всём, остальные ни в чём), будет тяжело читать дальнейший текст)

57

Виктор

Когда Виктор, вымыв руки, прошёл в гостиную, к нему навстречу выбежал ещё один обитатель этого дома, которого Горбовский раньше видел на фотографиях — чёрный спаниель. Тявкнул и, встав на задние лапы, замахал в воздухе передними на манер цирковой собаки.

— Тяпа, сидеть! — строго сказал Макс, и спаниель послушно плюхнулся на задницу. — Извини, пап, просто, если его не остановить, он тебя до смерти залижет.

— Ничего страшного, — хмыкнул Виктор, с интересом глядя на собаку. — Тяпа, значит? И сколько ему уже лет?

— Лет десять. Да, Тяпа… точнее, Растяпа. Мы когда его взяли, он дико смешной был и всё время что-нибудь ронял. Вот мама и назвала его так, а нам с Ришкой понравилось.

Интересно, появилась бы у них эта собака, если бы не развод? Скорее всего, нет. Виктор был против животных в доме — Ире и без собак с кошками хватало забот. Хотя основная причина его отказа была вовсе не в этом… Он просто помнил свои переживания, когда умер родительский пёс, рядом с которым Виктор рос до десяти лет, и повторять их не было желания. Вот до последнего и сопротивлялся мечте близнецов кого-то завести, как мантру повторяя: «Станете взрослыми и заведёте, а пока — нет».

— А я думал, это собака Марины, — произнёс Виктор, садясь за обеденный стол, на который Лера выставила заварочный чайник, чашки и поставила несколько вазочек с конфетами и печеньем. А потом куда-то ушла — видимо, за борщом. — Видел на фотографиях, мне… Ира присылала.

— Мама? — Макс на мгновение поднял брови, но потом понимающе вздохнул, кивнув. — Хотя чему я удивляюсь… Нет, пап, Тяпа — наша общая собака. Сейчас он живёт у меня, поскольку Марине некогда с ним гулять, а Боре тем более, но мы договорились, что потом будем чередоваться.

— А хозяином он кого считает? У собак же один хозяин, остальных они могут слушаться, но хозяин один.

— Маму, конечно, — усмехнулся Макс. — Кого же ещё?

Действительно…

Лера принесла борщ — ярко-алый, ароматный, наваристый. И два куска белого хлеба на тарелке. И плошку с жирной сметаной…

Точно так же всегда делала Ира, и всякие сомнения напрочь отпали: Макс, по-видимому, рассказывал своей девушке о привычках отца. Непонятно только, зачем и в каком контексте. Но в любом случае — после пирогов матери есть не хотелось совершенно. Однако жаль обижать девочку, придётся осилить тарелку. Надо было, наверное, с порога отказаться, но Виктор подумал, что это всё же недальновидно — Лера явно была к нему расположена, а ему пригодится ещё один союзник в борьбе за сердце Иры. Причём, увы, не в метафорическом смысле слова.

Горбовский с трудом, изображая энтузиазм, съел полтарелки, при этом нахваливая Леру и с удовольствием наблюдая, как от каждого слова девушка расцветает, да и Макс тоже становится всё