Гаденький гремлин только противно захихикал. В сорок шестой квартире он обосновался уже давно – причем большую часть времени просиживал в «кабинете задумчивости». Почему? Да он и сам толком не знал. Нравилось ему бродить по просторам Интернета под звуки спускаемой воды. Настраивало на нужный лад. И отлучаться опять же никуда не надо – все под рукой… Сигареты гремлин хранил за бачком, обедал туалетной бумагой…

А пил так прямо из унитаза.

– Венька, скотина, я сейчас дверь сломаю!!! – заорал взбешенный до предела Прокоп. – Уже ключи в дверях звенят! Вещи тащат!

– Пшолнах, старый! В газенваген!

Входная дверь распахнулась. Прокоп тут же прекратил стучать и прислонился к стене. Но на него не обратили ни малейшего внимания – как известно, обычные люди домовых в упор не замечают.

Новый хозяин квартиры оказался крупным дяденькой с изрядным пивным пузом и в интеллигентских роговых очочках. Пыхтение слышалось издалека – дядька натужно волок мягкое кресло. За ним ввалились грузчики, с ленцой тащащие диван.

Прокоп тут же позабыл о проклятом гремлине и отправился инспектировать новых подопечных. Дом свежеиспеченного высотника еще только-только заселяется – какая-то жизнь водится едва ли в четвертой части квартир.

– О, глянь, старый, какой у них телевизор! – вынырнул из-под плинтуса Венька. – Поносник! Ничо так, гламурненько!

– Не смей! – зашипел на него Прокоп.

Но проклятый гремлин уже нырнул в недра злополучного телевизора. При виде любого технического оборудования у него сразу начинают дрожать лапки и подергиваться уши. Прокоп устало покачал головой, от души надеясь, что этот жадный уродец ничего там не сломает – а то в последнее время он повадился портить проводку…

И вообще – Прокоп уже дважды подавал городянику Михею ходатайства о выкидывании Веньки куда-нибудь в другое место. Увы – каким-то образом этот мелкий гнусник действительно умудрился выбить себе должность лифтового. Не иначе на лапу кому-то сунул. Хотя как Венька сумел уговорить экзаменаторов закрыть глаза на явное несоответствие требованиям, Прокоп не имел ни малейшего понятия.

Грузчики и хозяин продолжали таскать мебель и баулы с вещами. А в двери протиснулись три особи дамского полу – скорее всего, хозяйские жена и дочери. Супружница – вполне себе колоритная барыня, в теле, но собой недурна. Старшая дочурка – барышня на выданье, лет так шестнадцати-семнадцати. Младшая – еще совсем ребенок, лет не более семи.

– Ирма, помоги разбирать вещи! – удивительно тоненьким голоском потребовала хозяйка. – Верочка, погуляй пока, посмотри квартиру!

– Ну, конечно, мне вещи разбирать, а ей экскурсию… – сердито надула губы Ирма.

Прокоп, преспокойно сидящий в углу, неожиданно вздрогнул. Девочка Вера уставилась точно на него. Рот начал медленно открываться. Домовой невольно отметил, что у малышки недавно выпал молочный зуб – прямо в середине белоснежного ряда зияет досадная прореха.

Однако вздрогнул он вовсе не из-за этого. Дело житейское – молочным зубам и положено выпадать, освобождая место новым. А вот то, что Вера явно его ВИДИТ… вот это уже куда как хуже.

Если быть более точным – девочка не видит его глазами. Нет, она просто чувствует что-то такое… непонятное даже для самой себя. И, похоже, не в первый раз. Более того – приглядевшись к малышке как следует, Прокоп понял, что это ТОЧНО не в первый раз…

Уже в следующую секунду старый господар метнулся вбок и сиганул в еле видную щель между стеной и плинтусом. На границе восприятия промелькнули слои бетона, а в следующий миг Прокоп уже вынырнул этажом ниже и облегченно перевел дух. Вроде бы обошлось.

С этого дня сорок шестая квартира надолго стала главной головной болью Прокопа. Волей-неволей ему пришлось установить за семьей Скворцовых круглосуточное наблюдение… и результаты отнюдь не радовали.

Как выяснилось из подслушанных разговоров, Скворцовы переехали на новую квартиру не по своей воле. Их банально выжили – и вовсе не люди.

В старом жилище поселился самый настоящий полтергейст.

Началось все несколько месяцев назад. Причем с сущей ерунды. Невесть откуда на полу, стульях, креслах, диванах, кроватях стали объявляться лужицы воды. Сначала редко, потом все чаще и чаще. Первое время родители ворчали на соседей. Потом начали подозревать дочерей. Несколько раз вызывали водопроводчиков. Но в конце концов стало ясно, что ни люди, ни водопровод ни в чем ни виноваты. Лужи появлялись будто бы ниоткуда. И с каждым днем все чаще – уже прямо на глазах жильцов. Посреди пола откуда ни возьмись вдруг расползалась водяная полоска – все шире и шире.

Узнав об этой «водяной напасти», Прокоп сначала заподозрил мокруху. Это редкий вид нечисти – переходное звено между кикиморой и водяным. В домах селится редко, но уж если поселится – жить будет трудненько. Место, где посидит мокруха, всегда намокает.

Но продолжая подслушивать и подсматривать, Прокоп переменил мнение. Мокруха – нечисть сравнительно безобидная, кроме воды от нее никакого горя нет. А в случае Скворцовых водой дело не ограничилось – на второй месяц все стало гораздо хуже.

Мокрые пятна появлялись все чаще. Потом вода и вовсе взялась струиться по стенам и потолку, бить фонтанчиками из щелей, проникать в шкафы и ящики… Намокала одежда, портились книги и бумаги, а о многострадальной мебели не приходится и говорить.

Дальше появились звуки. По ночам кто-то свистел, выл, плакал, хохотал, слышался собачий лай, музыка, пение, чьи-то вопли. Начали двигаться предметы – по воздуху летала посуда, ложки, ботинки. Стулья и столы подергивались, словно собирались пуститься в пляс, двери сами собой распахивались, с людей срывало одежду.

Жить стало совсем уж невмоготу.

К счастью, неведомая сила пока что не причиняла вреда непосредственно людям. В электроприборах вода не появлялась, проводку не коротило. Вилки и ножи, в отличие от ложек, лежали смирнехонько, по воздуху не летали. Одежду сдергивали только верхнюю, к нижнему белью не прикасались, на позор не выставляли. Однако никто не мог поручиться, что дальше не дойдет и до этого.

Хозяева пытались что-то сделать. Обращались к знающим людям – те посоветовали поискать что-нибудь постороннее. Какой-нибудь подброшенный предмет – скорее всего, куколку или хитрым образом связанный пучок волос. Но ничего такого не нашли. Батюшка из ближайшей церкви провел в квартире чуть ли не сутки, все провонял ладаном, но так ничего и не добился. Не помогла и старушка-знахарка – эта вообще сбежала, едва войдя в прихожую.

Понаблюдав еще некоторое время, Прокоп начал замечать под обоями капли воды. Пока еще крохотные. Но с каждым днем они становились все больше – скоро их начнут замечать и жильцы. В новой квартире повторяется все то же самое, что и в старой. А значит, ни о какой вредоносной нечисти и речи не идет – разве ж какая нечисть сумеет пакостить незаметно от домового-господара?

Да ни в жисть!