На его глазах пупырышки разгладились. Тело Ирины стало теплым — Игрек удостоверился в этом, приникнув губами к другой груди, потом — к животу… Ноги девушки сами собой раздвинулись…

7.

Игрека поразило, что он был у Ирины первым. Из‑за распутства, принятого в Воробьевке, ему не приходило в голову, что у женщины когда-то все начинается.

Балерина наслаждалась любовью, но Долговязому это не принесло радости. Дюймовочка принимала его за кого-то другого. Или кого-то другого за него…

Игрек запутался в своих ощущениях.

Когда он поднялся, Ирина с блаженной улыбкой смотрела сквозь него.

— Ау!

Кроха не ответила. Хотя губы ее беззвучно шевельнулись: «Уа…»

Не прощаясь, гость покинул дом, завороживший его до того, что он чуть не застыл, превратившись в одну из статуэток.

Всю дорогу до Воробьевки глюк чувствовал, что связан с Ириной незримыми нитями. И лишь оказавшись в больничном саду, он оборвал их. В дурдоме проще быть одному, чтобы эти самые нити не свились в петлю.

8.

Как только Игрек вдохнул пряный аромат желтой акации, произраставшей в окрестностях Воробьевки, Ирина очнулась от забытья.

Бабушка блаженно всхрапывала за стеной. Спросонья девушке казалось, что эти звуки издают любвеобильные хряки.

Ирину поразило, что она в одиночестве. По запаху она определила недавнее присутствие постороннего. Потом обнаружила свою наготу. Тело сладко ныло, как бывает, наверно, после любви…

Приятный сон не отлетал напрочь, оставаясь будоражащим воспоминанием.

* * *

Алевтина пришла к Ирине в гости, хотя они не были знакомы. Ни слова не промолвив, девушки обнажились. Прежде Ирина ни с кем не умела обходиться без слов.

Балерина легла на диван, как в холодную ванну. Ее стала бить дрожь. Подняв глаза на Алевтину, Ирина узрела, что красавица стоит над ней в смятении. Причина душевных терзаний возлюбленной сразу же открылась обольстительнице: у той был мужской детородный член.

Тронутая деликатностью Ведьмы, Ирина поманила ее. Предмет, вызывавший у балерины легкое омерзение, когда он наличествовал у мужчин, показался ей удивительно уместным на нежном теле девушки. Даже его пугающие размеры не отвратили Ирину от очаровательной Тины.

Ирина почувствовала, что слилась с любимой, когда ее губы прошлись по озябшему телу. Горячее дыхание Ведьмы согрело кроху с головы до ног. Оно стало обжигающим…

«Испепеляющим… — впадая в забытье, уточнила девушка. — От меня останется кучка пепла…»

Малютка не ошиблась. Охваченная пожаром, она лишилась чувств.

Ирина огляделась.

На полу валялась сломанная гвоздика… Смятая, истерзанная постель хранила свои тайны… На серванте стояла ваза, полная мочи… Тело Ирины с блаженством вспоминало любовные ласки…

«Аля… Тина… Алевтина…»

1.

Майор Коробочкин, совершенно не склонный на трезвую голову к философическим рассуждениям, предавался этому никчемному занятию, даже не вспоминая о бутылке. При этом он дурел от головокружительных высот, на которые возносила его сорвавшаяся с привязи мысль.

«Ясно, как день, что я отпустил Сизова по чьему-то наущению. Негласному. Сколько со мной в жизни было похожих случаев? Не счесть. И с бабами… и с подследственными… и с самим собой. Какая сила втолкнула меня в обезьянник к Мартышке? Я же всю жизнь путанами брезговал! Высшее существо или низшее? Господь Бог или засранец Дьявол?

А то, что я предложил ей руку и сердце, чьи козни? Попросить Ознобишина вколоть мне в жопу кубик аминазина, чтоб избавиться от этого наваждения?

А то, что я на заре прекрасной юности не в адвокаты сунулся, а в менты? Какой мудак мне это наколдовал!»

Сколько раз Станислав Сергеевич действовал по наитию? Не считано. Иногда смысл непредсказуемых поступков обнаруживался впоследствии, чаще всего — никогда. Житейское объяснение «моча в голову ударила» вполне удовлетворяло сыщика. Но в случае с Сизовым привычное оправдание не устраивало Коробочкина.

Ни с того ни с сего отпустить особо опасного преступника?

Тут что-то не так.

«Выпустив на свободу Мухина, полковник Судаков ответил мне в том же духе. Такое джентльменство ему не свойственно…»

Майора Коробочкина осенило: «Нами управляет не Бог и не Дьявол, а человек! — додумавшись до подобной ахинеи, Станислав Сергеевич снова погрузился в меланхолию. — Может, и эта догадка родилась во мне под влиянием Всемогущего?» — называть всесильное существо человеком майор больше не решался, равно как и посылать его в мужские или женские половые органы.

* * *

— Мы с Судаковым у него под колпаком… — невнятно бормотал Коробочкин, пугая сослуживцев своей трезвостью. Услышать подобную бредятину от поддавшего майора было в порядке вещей.

— Стас, ты не в себе? — спрашивали его. И в ответ слышали не привычные матюги, матерого сыскаря, а полубезумный лепет охреневшего лоха:

— Я не в себе? Интересное наблюдение… А кто же во мне, если не я? И где тогда я, если не в себе…

Сердобольные менты доложили о состоянии майора доктору Ознобишину. Никто из них при этом не зарился на майорское кресло, являвшееся в действительности обшарпанным, скрипучим стулом.

«Душевный кризис психопатической личности с истероидными реакциями в эпоху криминальной революции…» — с ходу поставил диагноз Иннокентий Иванович. И ответил сыщикам:

— Все путем.

Все пути ведут в Воробьевку — так они его поняли.

2.

Полковник Судаков, оказавшись, подобно Коробочкину, жертвой чужой воли, не стал витать в эмпиреях. Выяснив у свидетелей освобождения лейтенанта Мухина все подробности, контрразведчик заключил: никто, кроме Игрека, не мог внушить ему противоестественного желания освободить Муху. Это первое. И второе: мальчик не смог бы до этого додуматься. Он попал под влияние Коробочкина. Самый сильный человек на планете в чем-то должен быть самым слабым.

Неожиданная мысль озадачила Сергея Павловича. Самым сильным человеком он всегда считал Иосифа Виссарионовича. И самым слабым тоже. Страдая манией преследования, вождь готов был загнать за колючку весь свой народ. Что он и сделал, когда возвел вокруг страны железный занавес. Поэтому Иосиф Виссарионович и был самым сильным человеком в мире.

«Отсечь Коробочкина от Игрека!» — по-военному сформулировал полковник Судаков ближайшую задачу Службы безопасности. И никакого философского онанизма на тему Бога и Дьявола!

Сергей Павлович считал, что он и есть в городе Бог и Дьявол в одном лице, а мэр Коровко — говно собачье.

* * *

Недруги встретились в Воробьевке. Когда Коробочкин туда явился, Судаков лежал на пустующей койке Игрека и плевал в потолок. Благодаря силе духа контрразведчик метко попадал в жирных навозных мух, обсидевших весь потолок.