…Дорога до шоссе оказалась труднее и дольше, чем предполагал Бирюков. Он сбился, потерял ориентировку и плутал кругами. Из раны в боку шла кровь. Повязка, кое-как сделанная из рубашки, вся промокла, на нее садились слепни и мухи. К тому же Бирюкова мучила сильная жажда. Когда он выбрался наконец на обочину шоссе и остановил проезжающий мимо допотопный зеленый «Москвич», прошло минут тридцать со времени побега. В машине он потерял сознание.

Шофер легковушки отвез Бирюкова не в милицию, как тот просил, а в больницу ближайшего подмосковного поселка Авдотьино. Там Бирюков и скончался от потери крови в приемном покое, не дождавшись, когда соберут бригаду хирургов для срочной операции. Документов при нем никаких найдено не было. Единственное, что мог сказать изумленный шофер прибывшему участковому, – это что босой и окровавленный человек остановил его на шоссе километрах в семи отсюда, сказал, что он – капитан ГИБДД Бирюков, что его похитили бандиты, что в него стреляли и что его нужно немедленно доставить в ближайшее отделение милиции.

Сотрудники райотдела милиции для установления личности погибшего первым делом проверили всех офицеров ГИБДД Московской области, но капитана по фамилии Бирюков среди них не нашлось. Имелся один прапорщик, но тот был жив. Тогда проверили пофамильно всех московских капитанов дорожно-постовой службы Бирюковых, но и в Москве, судя по всему, погибший не проживал. И неизвестно, сколько времени понадобилось бы для установления личности человека, скончавшегося в приемном покое Авдотьинской больницы, если бы спустя несколько дней на всякий случай не сверили его приметы с приметами из списка пропавших без вести в столице за последнее время. Среди исчезнувших в списке значился некий капитан Александр Владимирович Бирюков 1948 года рождения, житель Твери.

Когда Бирюков, отбывший по своим делам, не пришел ночевать, его московские родственники не знали, что и подумать. Он не появился и в течение следующего дня. Ближе к вечеру Илья решил позвонить в Тверь сестре, узнать, не появлялся ли Бирюков дома?

Тверская квартира не ответила. Но Илья смог дозвониться соседям Бирюковых по даче и передать, чтобы сестра срочно позвонила в Москву.

И в эту ночь Бирюков на квартире у родственников не появился. Встревоженная Анюта допоздна обзванивала городские больницы в надежде узнать что-то о пропавшем, но так ничего и не узнала.

– Что делать будем? – спросила она утром, разогревая мужу на завтрак гречневую кашу.

– Не знаю, – пожал плечами Илья. – Может, в милицию обратиться?

– А если его снова задержали без документов и сидит он, избитый? – предположила Анюта. – А в больнице кто ж его без документов держать станет? Может, плохо человеку с сердцем стало на улице, а его в приемник для бомжей отправили… Скажи, что он там такое затевал?

– Ничего я не знаю! Ничего вроде не затевал, так только, встретиться хотел с той семьей, где его дочка жила.

Анюта вздохнула.

– Вот так вот, растишь детей, растишь, и ни благодарности на старости лет не увидишь, ни помощи, одни беды и заботы. Правильно говорят, малые дети спать не дают, большие жить не дают. Вон что Ленка устроила своим… Сердце кровью обливается, как подумаешь.

– Слишком они ее распускали, – твердо сказал Илья. – Балованная девка была с детства. Я сестре всегда говорил, чтобы не позволяла ей на голову садиться, да где там.

– У многих так, у кого один ребенок в семье, – вступилась из женской солидарности Анюта.

К обеду второго дня, как пропал Бирюков, из Твери наконец смогла позвонить его жена. Известия оказались пугающе неутешительными: в Твери Бирюков не появлялся.

Поговорив с сестрой, Илья отправился в райотдел милиции сообщить о пропаже зятя. Оттуда его отослали в Бюро регистрации несчастных случаев, куда стекалась вся информация о пропавших людях и найденных неопознанных покойниках.

Еще два дня он с женой планомерно объезжал все приемные отделения больниц, куда за последние трое суток поступали пациенты без сознания и без документов, но тверского родственника среди них не было, как вдруг после обеда на четвертый день раздался телефонный звонок.

– Вы заявляли о пропаже вашего родственника Бирюкова Александра Владимировича? – спросил вежливо-равнодушный женский голос.

– Мы, – упавшим голосом подтвердила подошедшая к телефону Анюта.

(«Я как чувствовала, – рассказывала она потом всем знакомым, – беру трубку и уже знаю, что звонят из милиции, что нашли Сашу».)

– Можете приехать для опознания.

На такую неприятную процедуру, как опознание, отправился один Илья, хотя Анюта из любопытства и только ради того, чтобы можно было потом рассказать всем знакомым о пережитых ужасах, с удовольствием заменила бы его в этой миссии.

В подмосковный поселок Авдотьино отправилась из Москвы машина со следственно-оперативной группой Московского областного управления внутренних дел. Илью подсадили к ним, чтобы не пришлось добираться самоходом.

О моргах Илья до сих пор имел представление в основном по голливудским фильмам-триллерам, которые очень любил смотреть по телевизору. Таким образом в его сознание впечатался образ комнаты с железными ящиками по стенам, в которых, как в ячейках, удобно располагаются мертвецы. Еще там обычно бывает холодно. Медработники в аккуратных чистеньких халатах непременно надевают одноразовые резиновые перчатки, перед тем как дотронуться до покойника, следователи и полицейские любят устраивать в моргах совещания рядом с трупом пострадавшего…

Морг поселковой больницы представлял собой одноэтажное, побеленное строение. Уже в коридоре Илья почувствовал неприятный запах, и сердце его сжалось от предчувствия.

– Возьми, – протянул ему флакон с нашатырем судмедэксперт, ожидавший прибытия столичных следователей. – Все время держи возле носа. На пол постарайся не наблевать, а то мыть некому, санитарка ушла в отпуск.

Он провел Илью по коридору и отпер обычную белую деревянную дверь.

– Хорошо еще, что жара спала, – сказал он, вводя Илью в комнату, посреди которой стоял оцинкованный стол, накрытый грязной простыней. – Если жара, мы сразу проводим вскрытие, составляем акт и стараемся быстро захоронить.

– А что, холодильника у вас нет? – осторожно поинтересовался Илья.

– Нет, конечно.

– А как вы тогда?..

– Формалин колем в вену, хотя труп все равно распухает и запах от него идет. Советую на лицо сразу не смотреть. На ноги сначала, потом медленно вверх. Может, у него татуировки были? Тогда можно по татуировкам…

– Не было вроде, – сглатывая от волнения, тихо выдавил Илья.

– Ну тогда смотрите.

Судмедэксперт сдернул с трупа простыню.

Илья только взглянул и грохнулся в обморок.

…"Даже толком и не рассмотрел ничего, – обижалась потом Анюта, задетая скупостью мужниного рассказа о таком интересном деле, как опознание трупа. – Только увидел, что это Саша, а всех подробностей и не разглядел. И как это можно? Не видел даже, куда его ранили. Эх, мужики, если бы вам рожать пришлось, то точно люди давно бы вымерли, как мамонты!.."