Уйдет и уйдет, мне же будет проще. Напьется, ну и ладно – побыстрее в нем разочаруюсь, и мне перестанет нравиться его симпатичная мордашка и ровная легкоатлетическая фигура. А что мне еще в нем нравится? Как он на меня смотрит? Я так об этом задумалась, что два или три раза ошиблась в танцах.

– Так, Брусникина, подойди ко мне! – Виктор Сергеевич обычно ругает громко, при всех, но при этом так, что любой человек понимает – наш танцевальный тренер любит и всех вместе, и лично его. Обидно не бывает никогда. Трудно бывает, да, когда он заставляет мальчиков за опоздание или лень отжиматься, а девочек крутить обертасы или делать прыжки с места из плие, пока ноги не отвалятся.

Но сейчас он подождал, пока я подойду, и тихо спросил, чуть отвернувшись ото всех:

– Что с тобой? Что случилось? О чем ты думаешь? Об этом смазливом мальчишке, с которым ты пришла?

Я посмотрела на Виктора Сергеевича. Я, наверно, так близко никогда не видела его лица. Я знаю, что он нравится многим нашим девочкам и даже некоторым учительницам, я видела, как они с ним кокетничают на переменах. Вульфа, которая не понравилась Маше, черчилка, просто краской заливается до самой шеи, когда видит его. Наш тренер и правда симпатичный. Почему я раньше этого не видела? Интересно, а мальчики сами видят, кто из них симпатичный? Вот Веселухин сейчас просто взвился, когда ему вдруг пришло в голову, что я могла ночевать у Виктора Сергеевича. А Виктор Сергеевич назвал Пашу не высоким, не наглым, не тупым, а именно смазливым… Значит, видят.

– Что? – он внимательно всмотрелся в меня. – Что-то не так? Да что ты молчишь? Руся!

– Да, Виктор Сергеевич. То есть нет. Я не думаю. Я думаю о прыжках.

– Так, ладно! – он отмахнулся от меня. – Я понял, ничего не скажешь. Знаешь что, задержись после занятий, покрутим с тобой отдельно твое соло, а то что-то ты выпадаешь, а мне тебя не на кого менять. И потом я тебя отвезу, что поделаешь, темно совсем будет уже.

Я кивнула. Да, правда, нужно потренироваться перед конкурсом. Не хотелось бы мне, чтобы из-за меня мы заняли последнее место. Для Виктора Сергеевича это очень важно, да и всем приятно. Когда мы получаем какие-то почетные места, в школе вешают грамоты, а теперь еще и Виктор Сергеевич ставит наши танцы в Интернет, и все, у кого есть возможность, могут посмотреть – в компьютере, в планшете, даже просто в телефоне, – поставить значок «нравится», прокомментировать как-то. Например, меня мог бы увидеть папа, если бы ему было интересно, или Анна Михайловна – нужно написать ей, кстати, об этом. Я вспомнила, что мы с Веселухиным так и не дошли до рынка, не купили мне телефон.

– Что? – Виктор Сергеевич увидел мое сомнение.

– Нет, ничего. Конечно, я останусь. А вы точно меня отвезете? А то обратно сейчас очень страшно одной идти.

– Конечно, – он похлопал меня по плечу. – Поровнее спину держи и шею не тяни, она у тебя и так длинная. Иди, вставай в линию.

После того как мы три или четыре раза прошли танец, ребята пошли одеваться, за ними приехал автобус, а я попросила одну девочку передать Веселухину, чтобы тот меня не ждал. Как-то мне не хотелось выходить сейчас к нему и объяснять, почему я остаюсь. Тем более я была почти уверена: он, чтобы доказать, что он настоящий «взрослый парень», давно убежал за пивом.

Я несколько раз станцевала свое соло. Потом передохнула и станцевала еще.

– Все, молодец! – Виктор Сергеевич махнул рукой. – Тебе, если ты сосредоточишься, по сто раз повторять не нужно. Просто нельзя на занятиях думать о постороннем, понимаешь?

Я кивнула.

– Чаю хочешь? С конфетами… Сейчас посмотрим, что тут у нас со дня учителя осталось… – Не дожидаясь моего ответа, Виктор Сергеевич открыл шкафчик и стал доставать коробки с конфетами. – Ты какие любишь? Помадку будешь? А вот тут вишня с коньяком… Но тебе, наверно, рано еще, да, Брусникина? Тебе сколько лет, кстати? А то я тут заполнял ваши личные дела, удивился – почему такие дети-то взрослые? Четырнадцать лет, а он в шестом классе. Этот ваш, как его… Козлов.

– У нас многие по нескольку раз в одном классе учатся, – объяснила я. – А мне четырнадцать. Весной будет пятнадцать.

– Ты кто по знаку Зодиака? Водолей? Хотя нет, Овен, наверно. Ты апрельская наверняка.

– Как вы догадались?

Виктор Сергеевич пожал плечами:

– Да вижу. Мирная, приятная в общении. Уверенная достаточно, но не наглая. И настойчивая. Ты, в общем, очень приятная, Брусникина, ты знаешь это?

Я удивленно взглянула на тренера, никогда мне этого не говорили. Хотя с кем я могла о таких вещах разговаривать?

– Приятная, симпатичная. А мальчишка этот… Нервный очень. Он тебе еще крови попьет. У тебя с ним серьезно? Так, слушай, давай-ка похозяйничай. Мне кофе две ложки, себе что хочешь – чай, кофе. И ешь конфеты. А вас нормально кормят в детском доме?

– Нормально, – кивнула я. – Только невкусно.

– Вот, побольше конфет ешь. Тебе же можно, ты не поправляешься, по-моему, да?

– Не поправляюсь.

Мы долго пили чай с Виктором Сергеевичем, я съела по одной конфете из каждой коробки и очень вкусное печенье с кусочками шоколада, я даже не знала, что такое бывает. Ешь печенье – а в нем шоколад.

– А это что ты не пробуешь? – Тренер пододвинул ко мне коробочку с круглыми светло-коричневыми шариками. – Любишь марципаны?

Я пожала плечами:

– Я не знаю. Никогда не пробовала, наверно. Или забыла.

– Попробуй, очень вкусно.

Я недоверчиво смотрела на шарики, похожие на пластилин.

Виктор Сергеевич засмеялся:

– Боишься пробовать?

– Да нет… Я не знаю, какой это вкус… Странно выглядят.

– Так вот и попробуй! Все ведь в жизни надо попробовать.

– Я в этом не уверена, – ответила я.

Виктор Сергеевич наклонил голову и внимательно посмотрел на меня:

– Ты давно в детском доме?

– Скоро будет пять лет.

– Родители умерли?

– Мама – да, отец жив, но… – видя, как Виктор Сергеевич быстро кивнул, я поспешила объяснить, чтобы он не подумал, что у меня папа сидит в тюрьме или пьянствует, забыв не только своих детей, но и себя самого, как бывает. – Но просто у него другая семья и тяжелое материальное положение.

– Ясно. Ты хорошая девочка, Брусникина. Не пропускай танцы, договорились? Ты ведь выпускаешься весной? У тебя девятый класс?

– Да.

– И что думаешь делать? В техникум?

– Да, но… Я хочу учиться.

– Так я и говорю – в техникум. Куда там все ваши идут…

– Я не хочу туда, куда наши. Я хочу учиться, получить высшее образование.

Виктор Сергеевич положил мне ладонь на руку: