— Писать хочу!

— Ну писай скорей!

— Быстро только кошки трахаются.

— Ты что, спятила?

— Я — нет! А ты куда собралась? Второй час ночи.

— Мне надо!

— Куда?

— Не твое дело!

— О! Суду все ясно!

— Полина, не смей так со мной разговаривать!

— Но должна же я знать, куда тебя ночью несет? Насвидание?

— Перестань глупости говорить! Просто мне.., позвонилаСветка, у нее.., квартиру ограбили, и ей страшно!

— Пусть милицию вызовет.

— Ей нужна дружеская поддержка.

— А! Ну ладно. Утром вернешься?

— Естественно, вернусь. Мне же на работу.

— А ты не возвращайся. Возьми все необходимое, утромвместе со Светкой поедете. А я уж как-нибудь сама…

— Полина, писай и ложись спать, а я без твоих советовобойдусь.

— Ясное дело. Ну пока!

А в самом деле, куда я несусь среди ночи? Завтра мне наработу… Но тут в кармане опять завибрировал мобильник.

— Я уже за дверью.

— Да, Светик, еду!

Я схватила с вешалки куртку и выскочила из квартиры.Неоновая лампа на площадке мигала, давая понять, что вот-вот перегорит. Я едвазакрыла дверь — и сразу очутилась в его объятиях.

— Андрей!

— Бронечка, маленькая моя.

Лампа мигнула в последний раз и погасла.

Мы втиснулись в лифт, не разжимая объятий. Внизу у лифтастоял какой-то сильно поддатый мужчина, Андрей отпустил меня и вдругвоскликнул:

— Зачем ты отрезала свои кудри? Жалко.

— Я надеялась, что так скорее забуду.., тебя.

— Ты хотела меня забыть?

— Да. Но не получилось.

— Ты обиделась, что я так уехал?

— Я не обиделась. Мне просто было больно… Очень… Но ядаже не отдавала себе в этом отчета.

Мы сидели в машине, он прижимал мою голову к своей груди ишептал:

— Маленькая моя, как хорошо, что ты позвонила, каквовремя, ты даже представить себе не можешь, как вовремя.

От него слегка попахивало коньяком и мятной жвачкой. Итабаком. И счастьем.

— Когда я увидел, что это ты звонишь, как будто тискиослабли.., мне как будто горло сжимало и вдруг отпустило… Я смог вздохнуть,понимаешь?

— Да.

— Мне без тебя плохо было.

— Почему ж ты сам не позвонил?

— Боялся.

— Ты? Ты боялся?

— Да. Я. Боялся.

— Меня?

— Нет. Не знаю… Я боялся, что.., что не нужен тебе… Чтоопять ошибусь… Что… Меня много предавали в этой жизни… Я бы позвонил все равно,только позже. Ты мне нужна, очень-очень нужна. Но я ведь знаю, что у тебядочка… И первые дни тебе будет не до меня… Я все время думал, считал дни. Когдаты приедешь.., и когда можно будет позвонить…

— А мне Полька сказала, что по НТВ идет твой сериал. Явключила…

— Да ну, есть о чем говорить!

— Есть! Есть, Андрюша, ты там такой… Неотразимый.Совершенно неотразимый…

Мне вдруг показалось, что это слово определяет для меняэтого человека. Неотразимый!

— Но я ведь не такой, Бронечка. Я хуже.

— Нет. Лучше. Потому что живой.

— А знаешь, почему живой?

— Я не понимаю…

— Я живой, потому что ты есть… Потому что ты мнепозвонила ровно тогда, когда было нужно.

— Андрей, — испугалась я, — что ты хочешьсказать?

— Нет, я не собирался в тот момент кончать с собой… Нок горлу вдруг подступило… Как будто тиски, как будто кто-то меня душил. И вдругтвой звонок — и так легко дышать стало.

— Андрюша, поцелуй меня еще.

— Нет. Хватит. Поехали ко мне.

— Ну пожалуйста…

— Нет. Поцелую на светофоре, — засмеялся он.

И правда, на всех светофорах он меня целовал.

— А где ты живешь?

— На Спиридоновке.

— О, в самом центре.

— Да. Десять минут до театра.

— А…

— Ты хочешь спросить о Ларисе?

— Да.

— Ее там больше нет. Не надо никаких вопросов, ладно? Япотом расскажу. Мне не до нее сейчас. Мне хорошо.

Когда я на цыпочках, как вор, вошла в квартиру, Полька ещеспала. И Андрей спал, когда я уходила. И город еще только просыпался. Первымделом я приготовила завтрак и побежала в ванную. Ого! — сказала я себе,поглядев в зеркало. Невооруженным глазом видно, чем я занималась в эту ночь. Онне был импотентом. Отнюдь! И мне еще никогда в жизни ни с кем не было такхорошо. Более того, я даже не подозревала, что способна на такую страсть. Меняобуревали столь сильные и противоречивые чувства, что я запуталась в них.

Ладно, потом… Сейчас надо будить Полину. И притвориться, чтоя давно дома и даже успела поспать.

— Полька, подъем!

— А? Мам, ты пришла?

— Вставай, вставай, кудрявая!

— От кудрявой слышу! — проворчала она. — Нучто?

— Что?

— Ну как?

— Что?

— Как провела ночь?

— Весело! Светка рыдала, причитала… Сама понимаешь!

— Мам, ну не гони!

— Куда я тебя гоню?

— Не гони пургу типа…

— Ты у меня сейчас схлопочешь. «Типа»! Чтобы я большеэтого не слышала.

— Ладно. Тогда скажи, кто был тот мужик?

— Какой еще мужик? — похолодела я.

— Ну с которым ты в машину села? Или это Светка была?Тогда она здорово выросла за месяц. Раньше вы с ней одного роста были, а теперьты ей до плеча не достаешь.

— Господи, что ты порешь? Я встретила в лифте ВладимираСергеевича. Он спросил, куда это я ночью собралась и подвез меня.

— Мам, уши вянут. Прямо завяли совсем, вот-вототвалятся.

— Ну все, хватит, иди быстро мойся — и за стол.

Да, от моей дочурки не спрячешься.

Она явилась на кухню уже одетая, причесанная, но надутая.

— Между прочим, у нас сегодня последний день, —напомнила она. — И тебе надо зайти в школу.