— Зачем?

— Маятник велел. Он давно уж тебя требовал, но тыуезжала.

— Что ты натворила? — перепугалась я.

— Ничего. Просто ему зачем-то надо.

— Но я смогу сегодня только после работы.

— Ты ему позвони. И договорись.

— Поль, ну правда, в чем дело-то?

— Не знаю! Все, я пошла. Кстати, дай мне денег, мы сдевчонками хотим в Макдоналдс сходить после уроков. Ага, спасибо. Этовзятка? — спросила она, держа в руках пятисотрублевую бумажку.

— Отнюдь. Просто в день окончания… Ну вроде премии.

— А вдруг я в чем-то провинилась, а? Тогда что,отберешь?

— Ну если б что-то серьезное, ты бы вела себя иначе, нехамила бы, а подлизывалась.

— Это неизвестно еще! У меня же переходный возраст. Нупока!

Обычно она меня целовала, уходя, а сегодня только кивнула. Ая не стала к ней лезть. Когда она ушла, я закрыла глаза и сразу увидела лицоАндрея. И вдруг ощутила, что в нем я обрела сразу любовника и второго ребенка.В нем было много детского, мальчишеского, а еще была какая-то щемящая ранимостьи даже беззащитность. Его хотелось оберегать… Заботиться о нем… Готовить ему,стирать.., я не знаю… Это какой-то бред. Но я никогда еще не испытывала ничегоподобного. Эта ночь была полна новых, неведомых мне ощущений. Но тут позвонилис автомобильной стоянки с сообщением, что надо срочно погасить образовавшуюсязадолженность, иначе лишусь места. Это была серьезная угроза. Терять стоянку,находящуюся в пяти минутах ходьбы от дома, очень не хотелось.

Я заплатила долг и еще за месяц вперед и наконец села заруль. Как всегда, включила музыку. Любимого барда Тимура Шаова. Егоблистательные по остроумию и музыкальности песни заряжали меня бодростью.Придавали куража или, как сейчас модно говорить, «драйва».

— О! Бронька, привет! — воскликнула Светка и тутже получила от меня израильский сувенир. — Спасибо! Слушай, какая прическа!Вот от тебя не ожидала!

— Это еще что! Видела бы ты меня в Израиле!

— Да я уж понимаю… Там что-то было? Раввина сбила спути истинного?

— Подымай выше!

— А кто там у них выше? Шарона захороводила? Так онстарый!

— Как ты узко мыслишь! Почему обязательно аборигены?

Но в этот момент появилась Инна Геннадьевна.

— Бронечка, рада вас видеть! Как вы себячувствуете? — озабоченно осведомилась она.

— Спасибо, все хорошо. Мертвое море творит чудеса.

— А что вы сделали со своей головой? Зачем постриглись?У вас был свой стиль.

— Не правда ваша, Инночка Геннадьевна, — вмешаласьСветка. — У нее был не свой стиль, а стиль нашей конторы. А вот теперь…

— Ну это, безусловно, спорный вопрос. Кстати,начальство справлялось о вас.

Начальством она называла нашего главного.

— Я в полном порядке и готова приступить…

— Тогда для начала просмотрите этот контракт, нет лиошибок, а в одиннадцать десять вас ждет начальство.

Я боялась, что засну над контрактом, но там оказалосьстолько ошибок, что мне сразу стало не до сна. Интересно, кто это постарался?

— Свет, чья работа?

— Да я почем знаю? Бронь, ну в двух словах скажи — кто?

— Мужик!

— Молодой?

— Не очень.

— Лет пятьдесят?

— Сорок.

— Богатый?

— Нет.

— Красивый?

— До ужаса!

— Нет, правда?

— Правда.

— И что?

— В каком смысле?

— Любовь до гроба?

— Боюсь, что да. Отстань.

— Бронь!

— Светка, отвяжись. Тут ошибка на ошибке.

— Ладно, давай завтра вместе пообедаем, и ты мне всерасскажешь.

Иногда по пятницам после работы мы ходили в соседнийресторанчик и там обменивались нашими женскими секретами. Светка не былаблизкой подругой, но умела держать язык за зубами, да и в житейском опыте ей неоткажешь. А мне необходимо с кем-то поделиться, иначе меня разорвет.

— Договорились.

В одиннадцать десять я уже была у шефа.

— Бронислава, приветствую! Садитесь! — сказал он,не отрывая глаз от компьютера. — Вы меня очень подвели!

— Подвела? Чем? — испугалась я.

— Ушли в отпуск не вовремя! А вы были нужны.

— Извините, так получилось.

— Теперь, надеюсь, все в порядке и вы сможете работатьв полную силу?

— Да, конечно.

— В понедельник летим в Швейцарию.

— Хорошо, — сказала я, но в душе ужаснулась.

— Я слышал, у вас предстоит свадьба? Больше чем на тридня не рассчитывайте, сразу предупреждаю. Июль — далеко не везде мертвый месяц.И вы будете нужны. Господи, что вы с собой сделали? — оторвался он наконецот компьютера. — К чему эта стрижка? Раньше было гораздо лучше. Иприличнее. Нельзя это как-то вернуть?

— Нельзя.

— Извините, я, наверное, сморозил глупость. Но мне ненравится ваша голова.

— Что ж поделать. — И тут я вспомнила парикмахершуВалю. — У меня в контракте не сказано, что я не имею права поменятьприческу.

Он взглянул на меня с интересом:

— Действительно. А жаль. Надо в дальнейшем исправитьэто упущение. Ну все, мы и так потратили уйму времени на вашу прическу. К делу!Вот что, по-вашему, означает этот пункт?

— Здесь явная ошибка переводчика. Я в своем экземпляреуже ее исправила.

— И то хлеб.

Во второй половине дня позвонила Полина:

— Мам, папа звонил!

— Поздравляю.

— Оказывается, мы уезжаем не в воскресенье, а всубботу.

— Поздравляю.

— Мам, что ты заладила «поздравляю», «поздравляю»!

— Я занята.

— Мам, мне надо купить шорты. Мои белые малы. И красныетоже.

— Купим. Завтра. Ты померяй все, что тебе понадобится,и составь список, чего не хватает. Завтра купим. Все. Пока.

— Ну вот, значит, завтра наш дружеский ужин несостоится! — вздохнула Светка.

— Увы. Я думала, они с папашей уезжают в воскресенье, аоказалось, в субботу.