в Касимове корни. Сегодня на камне над дверью старой касимовской мечети хорошо видна надпись на старотатарском: «1182 (1768) года эту мечеть в месяце раби-эль-аввале (июнь-июль) соорудили: Бектемир сеид, Бурхан сеид, Ибрагим мурза Чанышев, Абдулла мурза, Муса сеид, Мустафа сеид, Сулейман мурза, Темир-Булат сеид, Юсуф мурза Чанышев, Муртаза сеид, Мухаммед сеид, Ибрагим мурза Максютов, Якуб мурза, Муса мурза Девлетгильдеевы, Юсуф мурза, Ибрагим мурза Максютовы, Мустафа мурза, Темир-Булат сеид Шакулов».

Как видим, за три века сеидов в Касимове только прибавилось.

Политические игры 1486-1503 гг.

Но вернемся к нашему касимовскому Гирею. Большая политика редко отпускает так просто, карту Нурдовлата снова решили разыграть. Очередной ордынский хан Муртаза – сын Ахмата – в 1486 году послал Нурдовлату ласковое письмо, приглашал уйти от русских, обещал дать войско, чтобы возвратить крымский престол. В общем, обольщал и склонял на свою сторону. Князь Иван перехватил то письмо вместе с гонцом и отправил копию в Крым Менгли-Гирею.

Возможно, велось следствие, и хан Нурдовлат был временно задержан. А его брат Айдар действительно отправился в вологодскую ссылку за буйное поведение. Но вскоре мы опять видим хана с войском на порубежной службе, касимовцы под его командованием участвуют в походах против «Ахматовых детей».

В апреле 1490 года Нурдовлат собрался в свой последний поход с сыном Сатылганом (Салтыганом). Ему же фактически и передал руководство войском, а сам остался в Касимове лечить старые раны. Под конец жизни смог все-таки примириться с братом, принял его посла, мечтал снова посетить Крым. Но живым туда уже не попал, умер в 1503 году от обострившейся болезни. По просьбе крымского хана Менгли-Гирея, когда-то лишившего брата трона, тело Нурдовлата было перевезено в Крым и там похоронено в родовой усыпальнице Гиреев. Порой даже родных братьев примиряет только смерть.

Сатылган в 1491-1505 гг.

Юному Сатылгану рано пришлось ощутить тяжесть власти на своих плечах. А юность склонна к максимализму, отсюда и ошибки, особенно в дипломатических хитросплетениях. Да тут еще родственные чувства. Глубоко уважая отца, Сатылган с не меньшим уважением относился и к дяде – крымскому хану. А отец почти до самой смерти и имени своего брата слышать не хотел.

Зная о расположении юного царевича к дяде, Иван ІІІ доверяет Сатылгану в 1491 году руководство совместным походом русского, касимовского и казанского войск на степные улусы Большой Орды в поддержку действий крымского хана. «И сошлись вместе великого князя воеводы с ханом Сатылганом и с казанского хана воеводами с Абаш уланом и Булаш сеитом в Поле, и князя Бориса воевода тут ж их нашел, и пошли вместе под Орду. И слышали ханы ордынские про силу многую великого князя в Поле, убоявшись, возвратились от Перекопи; силы же великого князя возвратился восвояси без брани».

Как видим, политика великого князя московского приносит плоды – Большую Орду бьют касимовские и казанские татары, а русские им помогают огневым боем.

Крымский хан Менгли-Гирей высоко оценил действия племянника. Однако после успешного похода 1491 года имя Сатылгана исчезает из русских летописей и хроник. Хотя в мае 1495-го и апреле 1498 года Иван ІІІ обещал Менгли-Гирею прислать на помощь касимовцев под командованием племянника, но, видимо, не понадобилось. Тем более, царевичу из-за болезни отца пришлось взяться за административное управление ханством. В договорной грамоте, заключенной 19 августа 1496 года между великим князем Иваном Васильевичем Рязанским и его братом князем Федором Васильевичем, упоминается «Царевичев ясак Сатылганов». То есть выход от русских князей получал уже Сатылган.

В 1500 году Сатылган совершил некий проступок, в результате чего оказался под стражей в Москве. История умалчивает, что это был за проступок, но судя по реакции московского князя весьма серьезный. Посадить под замок чингизида, да еще племянника главного союзника! В чем же именно мог провиниться царевич? Видимо, «по молодости и по глупости» дерзкий и буйный Сатылган нарушил шертную клятву и вступил в переговоры с недругами князя Ивана, а таких хватало.

Хан Менгли-Гирей дважды просил Ивана ІІІ простить и отпустить племянника, и лишь летом 1503 года, после смерти Нурдовлата, Сатылган был выпущен из-под стражи и вернулся в Касимов. По некоторым данным, он и сопровождал тело отца в Крым в декабре 1504 года. Отсюда и оригинальное украшение на его плечах и шлеме. При дворе крымских ханов гепарды были чем-то вроде сторожевых собак. И получить гепардовую шкуру на доспехи – высшая честь, знак особых привилегий.

Сатылган срочно прибыл в Касимов в 1505 году, едва узнав о смерти князя Ивана ІІІ. Он сразу был приведен к присяге Василию ІІІ и отправлен с рязанским воеводой в Муром для отражения возможного набега казанского хана Мухаммед-Эмина. Этого хана Иван ІІІ трижды сажал на казанский трон, в первый раз еще десятилетним мальчишкой. И вот хан ответил Москве черной неблагодарностью.

Джанай (1506-1512 гг.)

Василию ІІІ пришлось спешно идти походом на Казань, в арьергарде шло касимовское войско с Сатылганом. Историки предполагают, что царевич вернулся из Крыма «нездоров от лихорадки» (возможно, малярии), и в походах ему сопутствовал брат Джанай (Янай). В казанском походе 1506 года Джанай отличился особо – его конница буквально спасла разбитое русское войско, бегущее от Казани к уцелевшим ладьям.

Джанай занял касимовский престол после смерти брата Сатылгана – не позже 1508 года. Об этом говорит запись в хронике. Якобы в этом году в Москву прибыл ногайский князь Ак-Девлет сын царевича Ак-Курда и попросился на службу, а еще хотел, чтобы великий князь дал его отцу, великому салтану, Казань или Городок Мещерский. Князь ответил, что в Казани ныне дружественный хан Мухаммед-Эмин, а в Касимове сидит надежный царевич Джанай. «Ну, дай тогда Андреев городок каменный», – продолжил выпрашивать настырный ногаец. Но князь сообщил, что городок тоже относится к касимовским вотчинам, где правит Джанай. После чего одарил ногайца шубой и отправил восвояси.

Короткое сообщение, а рассказывает о многом. Во-первых, видим, что на службу к московскому князю едут даже ногайцы, и не только князья, но и чингизиды. Во-вторых, Касимов не был ограничен Городцом и Ханкерманом, к нему относился также Андреев городок и, видимо, другие укрепленные поселения. В-третьих, Иван III всецело доверял царевичу Джанаю, ценил его.

Джанай также оборонял Муром, ходил с князем Оболенским в поход под Вязьму, чтобы выбить вторгшийся литовский отряд, но тоже правил недолго и потомства не оставил. В