Смотрят все на Ибрагима, ждут, что скажет. Он единственный из бывшего десятка Иссы решился уйти от Аваза к другому караче и поселиться в Ханкермане. Ибрагим уклончиво ответил, дескать, новое место обживать всегда трудно. Но похвалился, что милости от карачи и хана случаются. Не забыл хан Нурдовлат отвагу и доблесть, которые проявили касимовские кыпчаки, когда вместе с ним Сарай-Берке на саблю брали.

Еще Ибрагим принес хорошую новость. Новый мулла в городе! Отец его – сеид, прямой потомок дочери Пророка Мухаммеда Фатимы, – из самого города Дамаска в Истамбул переехал. А сын его Сеид Шах-Кули на большом корабле приплыл из Истамбула в Крым, оттуда с Нурдовлатом приехал в Ханкерман, и теперь он мулла. Очень достойный и уважаемый муж. Привез с собой огромный Коран в окладе с жемчугами и яхонтом, целый сундук мудрых книг и еще голосистого муэдзина. Муэдзин поет так красиво, словно ангелы в небе Аллаха славят. И теперь мулла строит близ Городца новую мечеть с высоким минаретом, и каждый правоверный ему по мере сил помогает. Вот Ибрагим мулле Коран в серебряном ящике подарил. Тот ящик взял, сказал, что серебро на строительство мечети пойдет, а Коран возвратил. Объяснил, что истинный правоверный должен иметь священную книгу дома. И Ибрагим теперь постигает мудрость Корана.

С огромным уважением посмотрели на Ибрагима старцы и даже с какой-то завистью. Потом про Ахмат-хана заговорили, мол, зарезали его ногайцы в степи. И не будет большого набега на Мещеру, за что всемогущему Аллаху хвала!

Слукавил Ибрагим, не читал он Корана перед сном, потому что читать так и не научился. Фатима пробовала его обучить, билась, билась, но все без толку. Да и зачем казаку грамота? Молитвы Ибрагим с детства знает наизусть, еще дед научил, а суры из Корана прочитает мулла в мечети.

Другое дело счет. Без знания счета тебя любой купец на базаре обманет. Так что считал Ибрагим хорошо, а читать совсем не умел. Но слушать любил, особенно о сотворении мира и о вселенском потопе из Ветхого завета. Фатима объяснила, что Ветхий завет признается не только мусульманами, но и иудеями с христианами. Мудрая книга, много там разных чудес. А из Корана запомнилось ему почему-то дерево Заккум, что упирается корнями в геенну огненную, а плоды у него, как головы дьявола, и служат пищей для падших.

1484 год. Доля Иссы

И снова плохо спит по ночам Ибрагим. Вдруг задумает кто на Мусиной горе лес валить? Там хороший лес. Вдруг найдут под сосной его сокровища? Решился. Поехал ранним утром, вырыл суму, перепрятал на берегу Оки под камнем. И все оглядывался, не видит ли кто.

Снова ночь не спал, все думал: а если поднимется Ока, и унесет течением суму? Понимал, что разлив только весной будет, но мало ли, Ибрагим замешкается? Снова вырыл и перепрятал сокровища, теперь уже совсем близко, под полом в юрте. И опять проснулся в поту: вот уедет завтра в село, а в юрту воры залезут, мещеряки-безбожники. Да, они на Уланову гору и сунуться боятся, но вдруг дерзкие найдутся? Они первым делом под полом в юрте искать станут… Заворочалась Фатима, недовольная в бок его локтем ткнула, отвернулась и засопела. А Ибрагиму все скверное мерещится. Вот скоро невестка приедет в гости, будет прибирать в юрте, понесет ковер сушить и заметит, что доски под ковром недавно заново прибивали. Найдет суму и разболтает всем о деньгах, женщины такие болтливые…

Утром Ибрагим послал жену на базар, а сам снова вскрыл пол и перевез тяжелую суму на луговой стан, зарыл в роще в неприметном месте под старым пнем. Вроде успокоился, неделю спал без тревог. Но тут вдруг сон.

Приснился ему покойный улан Исса. Ничего не говорил, только сидел в своем засаленном халате, смотрел на Ибрагима и улыбался своей привычной заспанной улыбкой. Нет, Ибрагим помнил клятву, что дал Иссе перед его кончиной. И в мыслях не было долю Иссы присваивать. Просто… решил не торопиться. Отдаст его сыну, когда время придет. Но ведь не зря ж Исса во сне явился.

После утреннего намаза подошел Ибрагим к мулле, пересказал сон. Мулла посоветовал посетить могилу усопшего и сказать над ней поминальные слова. Что, ехать под Муром на могилу Иссы?

Но вскоре стала понятна Ибрагиму причина странного сна. Большая беда пришла в семью бывшего уланского десятника Иссы. Слишком горяч оказался сын его Ахмед, затеял ссору с сыном ширинского мурзы Алибеком. Из-за ерунды поссорились: спорили, у кого конь лучше, а дошло до драки, и схватились за сабли. Первым саблю как раз Алибек выхватил, но куда ему против Ахмеда, который уже в нескольких походах побывал, а у Алибека еще пух на щеках. Вот и поплатился юнец головой, упал с рассеченным горлом. Кинулись было на улана нукеры мурзы, а он саблей отмахнулся, вскочил на коня и был таков. Но беда в том, что гнев рода Алибека теперь падет на весь род Иссы. Если не найдут Ахмеда, то пострадает его семья, дядья и братья заплатят своей кровью. Закон кровной мести!

Тем же днем на похороны Алибека начали съезжаться ширины с округи, все при оружии, словно в поход собрались. Сам ширинский бек из своего села Шорин приехал в Ханкерман со всеми мурзами. Отцу покойного слова соболезнования говорил. А после похорон старики в доме у муллы собрались решать, как поступить. Карачей на совет тоже позвали прямо с поминок. Карача Аваз защищать Ахмеда отказался: хоть Ахмед из рода кыпчаков, хоть и кормится их род с лугов, что в кыпчакском юрте, но звания он уланского, а улана может судить только хан. Сам салтан Даньяр нынче в Москве при великом князе, а его советники пока решения не приняли. Боятся без хана что-либо решать, а до Москвы далеко.

Долго совещались старики, вызывали свидетелей той ссоры на базаре, все до мельчайших подробностей выспрашивали. Приняли, наконец, решение: виновен улан Ахмед сын Иссы в убийстве, но поскольку убийство было не подлым, а сам Алибек первым за саблю схватился, то его отцу и решать, как с виновным поступать. Захочет – убьет, захочет – простит с наложением штрафа. Старейшины все же больше советовали штраф, ведь и сами когда-то были молодыми, горячими. Только Ахмед должен сам сдаться судьям в три дня – до первых поминок, а не явится, его родня кровью ответит.

Следующим утром, помолившись, отправился Ибрагим за Оку, снова вырыл суму, достал оттуда