Я провела ладонью по голове сына, поцеловала его маленькое тельце. Я знала, что он не проснется — я не поскупилась на Силу в наведенном сне. Покидать его было больно, но остаться дольше я тоже была не в силах.

Керьен — я сама выбрала сыну имя. Почему мы никогда не говорили с Мервином о том, как назвать ребенка? Казалось, впереди еще столько времени…

Керьен Шоралл? Керьен ан-Тоэль? Пусть — если мы не вернемся — он выберет это сам.

Последний день.

Вчера с ребенком на руках я была на прощальной службе в храме Властелина, том самом, где Мервин удерживал щиты. В глазах многих, смотревших на меня, я видела слезы. О чем они думали, глядя на последнюю из рода Шоралл? Чем была я для них — живой женщиной или символом славного прошлого? Хотя имело ли это значение? Главное другое — они приняли нашего с Мервином ребенка, на него не ляжет тень предательства, совершенного отцом.

Все искуплено.

Весь последний год я писала историю своей жизни — если мы не вернемся, хотя бы ее я оставлю своему ребенку. Ее — и мир, где ради его родителей его будут любить, а не ненавидеть.

Скоро появится Тор, чтобы забрать племянника — кузен обещал заботиться о ребенке, пока мы с Мервином не вернемся. Тор не сказал «если» — но мы оба понимали, что и это тоже возможно.

Даже Карос не знал, сколько времени у меня будет на поиски. Несколько лет? Десятилетий? Даже погруженные в стасис, с Нитями, соединенными с Источником, наши тела начнут умирать. Когда редкое биение сердец прекратится? Успею ли я до того?

Я посмотрела в окно — еще немного, и солнце коснется кромки горизонта. Тогда я в последний раз пройду по безлюдному тихому замку, где зачарованные головы каменных грифонов будут поворачиваться мне вслед. Где, шагая, я буду слышать лишь себя — и тишину. В подземелье я в последний раз посмотрю на Мервина, коснусь его лица рукой, поцелую неподвижные губы и лягу рядом.

Последний день.

Последний закат.

Пора.