Вернемся еще раз к «Долине страха» и странному стремлению Холмса провести ночь в одиночестве в комнате, где было совершено убийство. Если принять во внимание связь между местонахождением, памятью и дистанцированием в воображении, вера Холмса в духов места уже не выглядит столь странной. Холмс вовсе не считает, что сумеет воссоздать события, просто очутившись в комнате, где они произошли; нет, он рассчитывает сделать именно то, о чем мы только что говорили, – спровоцировать смену перспективы, сменив собственное местонахождение, – просто в данном случае это специфическое место и специфическая перспектива – люди, причастные к преступлению. Поступая таким образом, сыщик позволяет воображению сойти с привычного пути его, Холмса, собственного опыта, воспоминаний и связей и отправиться путем упомянутых людей. С чем могла бы ассоциироваться эта комната у них? Какой ход мыслей она могла бы им подсказать?

Холмс сознает и необходимость понять образ мысли действующих лиц этой драмы, и в то же время трудности, связанные с подобными попытками, любой элемент которых может завести не туда. А когда требуется абстрагироваться от всей информации и сосредоточиться на основных деталях так, как это, скорее всего, сделали бы основные действующие лица событий, что может быть лучше, чем провести одинокий вечер в комнате, где было совершено преступление? Разумеется, там Холмсу понадобится вся его наблюдательность и воображение, но теперь у него есть доступ к той картине и ее элементам, которая была перед глазами тех, кто присутствовал при самом преступлении, что даст сыщику дополнительную опору для построения выводов.

И в самом деле, именно в том кабинете Холмс впервые замечает одну гантель и сразу предполагает, что пропавшая вторая должна иметь некое отношение к развитию событий, в этой же комнате он вычисляет наиболее вероятное местонахождение второй гантели – где-то за единственным окном, в которое ее, скорее всего, бросили. Покинув кабинет, Холмс отказывается от прежних выводов, касающихся развития событий. Находясь в кабинете, он сумел лучше понять ход мысли действующих лиц и при этом прояснил для себя элементы дела, которые прежде оставались туманными.

В этом смысле Шерлок Холмс обращается к принципу контекстуальной памяти, который мы только что рассмотрели, – пользуется контекстом, чтобы выбрать перспективу и направить туда воображение. Что, скорее всего, делал бы и о чем думал в данной комнате, в конкретное время суток человек, совершавший (или только что совершивший) преступление?

Если бы Холмс не изменил физической дистанции, его воображение могло снова дать сбой, как происходило до того вечера: ему никак не удавалось представить себе действительный ход событий как один из возможных вариантов. Нас редко учат смотреть на мир глазами другого человека, причем делать это на базовом уровне, шире, чем позволяют рамки обычного общения. Как мог бы истолковать некую ситуацию другой человек, причем истолковать иначе, нежели мы? Как бы он мог действовать при конкретных обстоятельствах? О чем он мог думать при определенных условиях? Мы нечасто задаемся подобными вопросами.

В сущности, мы настолько плохо подготовлены к действительному принятию чужой точки зрения, что когда от нас однозначно требуется именно так и поступить, мы все равно остаемся на эгоцентрических позициях. В одной серии исследований ученые обнаружили: испытуемые принимали чужую точку зрения, просто подстраивая к ней свою. Причем принципиальной разницы между людьми, как оказалось, нет, вопрос только в степени: все мы склонны выбирать точкой отсчета свой собственный взгляд, а затем слегка корректировать его, двигаясь в каком-либо направлении, вместо того чтобы менять взгляды полностью. Более того, как только мы приходим к оценке, которая нас устраивает, мы перестаем размышлять о ней, считая задачу решенной. Мы успешно восприняли требуемую точку зрения. Эта тенденция известна под названием «разумной достаточности», или «достовлетворительности» (по-английски satisficing – от слов sufficing – «достаточный» и satisfying – «удовлетворительный»): искажение ответа, отклонение приемлемых ответов на вопрос в эгоцентрическую сторону. Как только мы находим ответ, который удовлетворяет нас, мы прекращаем поиски независимо от того, является ли найденный ответ идеальным или хотя бы относительно точным. (К примеру, в недавнем исследовании поведения в интернете участники явно находились под значительным влиянием существующих личных предпочтений в оценке сайтов и пользовались этими предпочтениями как точкой отсчета с целью сокращения количества просмотренных сайтов и ускорения поиска. В итоге участники исследования зачастую обращались к уже известным сайтам вместо того, чтобы без спешки оценить потенциал новых источников информации, и сосредоточивали внимание на цитатах, выданных поисковой машиной, вместо того чтобы зайти на сами сайты и только тогда принять решение.) Эта склонность к эгоцентрическому ответу в поисках «разумной достаточности» особенно выражена в тех случаях, когда вероятный ответ встречается в самом начале процесса поисков. Тогда мы считаем свою задачу выполненной, даже если на самом деле она далека от завершения.

Смена перспективы и физического местонахождения довольно простым способом вынуждают проявлять вдумчивость. В таких случаях нам приходится заново рассматривать мир, смотреть на вещи под иным углом. Иногда такая смена перспективы может дать толчок, необходимый для принятия трудного решения или пробуждающий креативность там, где ее прежде не было. Вспомним известный эксперимент, разработанный и поставленный Норманом Майером в 1931 г. Участника эксперимента приводили в комнату, с потолка которой свисали две бечевки. Задачей участника было связать эти две бечевки вместе. Но, держа в руке конец одной бечевки, дотянуться до второй было невозможно. В комнате имелось также еще несколько предметов: шест, электрический удлинитель и клещи. Как поступили бы вы?

Большинство участников орудовали шестом или удлинителем, пытаясь дотянуться до конца одной бечевки, в то же время удерживая другую. Оказалось, это не так-то просто.

Самое элегантное решение?

Привязать клещи к концу одной бечевки, раскачать ее как маятник и поймать, когда она будет пролетать близко к вам, пока вы удерживаете конец другой бечевки. Просто, быстро, изобретательно.

Однако лишь немногие люди в пылу решения задачи способны представить себе смену назначения предмета (в нашем случае – понять, что клещи можно использовать не только как клещи, но и как груз, привязанный к бечевке). А те, кто решил задачу, отличались от остальных только тем, что сумели абстрагироваться. Они взглянули на задачу в буквальном смысле слова на расстоянии. Увидели ее целиком, а затем попытались представить себе, как заставить работать ее компоненты. Одним решение далось естественно, другим – благодаря подсказкам автора эксперимента, который словно случайно задевал одну из бечевок и раскачивал ее (этого действия хватало, чтобы решение с клещами само собой приходило в голову участникам эксперимента). Но никому так и не удалось решить задачу без сдвига в сознании, пусть даже небольшого, без смещения точки зрения, или, пользуясь терминами Тропа, без перемещения от конкретного (клещи) к абстрактному (груз для маятника), от деталей головоломки к головоломке в целом. Ни в коем случае не следует недооценивать такую эффективную подсказку, как физическая перспектива. Как говорит сам Холмс в «Загадке Торского моста» (The Problem of Thor Bridge), «стоит только измениться вашей точке зрения, как именно то, что ранее казалось изобличающей уликой, станет ключом к разгадке»[15]15