class="v">Герой, воспоминанья пей

Из чаши сей.

Но не одним мечом в гремящих битвах славный,

Ты доблестен на поприще ином:

И Задунайскому в делах правленья равный,

Неумолимо мещешь гром

На злобных и душой коварных.

С такой же быстротой, как в поле, гнал врагов,

Успел ты граждан благородных

Найти усердие и чистую любовь!..

Ты принял в бедности сердечное участье,

И с правосудием даруешь людям счастье…

Но радость всем даря, почто ж печален сам?

Чего недостает еще тебе к блаженству?

Дивимся вкуса совершенству,

Идут в твой дом, как в некий храм!..

Есть много почестей и славы.

Истощены тебе дары,

И всякий день тебя забавы

Зовут на новые пиры,

А горесть дух твой утесняет.

Какой тебя тревожит рок?

Увы, ничто не утешает,

Кто в мире сердцем одинок!

Но успокой души волненье,

И грусти тайной утоленье

С любовью счастливой не пей

Из чашки сей.

1818

Тост в память донского героя

О други! Плато́ва могила сокрыла,

И в день сей протек уже год

С тех пор, как не стало донского светила, —

И грустен придонский народ…

Он храбро с донцами в кровавую сечу —

И громы и гибель враждебным полкам!..

И весело в битве к победе навстречу

Скакал по гремящим полям!

Пред ним трепетали дунайские воды

И берег Секваны дрожал;

Донцам и Платову дивились народы,

И мир его славным назвал!

Но, други, Платова могила сокрыла,

И в день сей протек уже год

С тех пор, как не стало донского светила, —

И грустен придонский народ…

И грусть по герое мы чувствуя нову

В день, памятный нашим сердцам,

Напеним фиялы: бессмертье Платову

И честь знаменитым донцам!

Общий голос:

…Бессмертье Платову!

И честь знаменитым донцам!

3 января 1819

Суворовский генерал[74]

Италия!.. Суворов… и герои…

Горят на Требии кровопролитны бои!

И там, где Аннибал водил на Рим полки

Из африканской Карфагены,

С нагайкой и с копьем донские казаки

И с берегов далекой Лены

Воюют меткие сибирские стрелки:

Все Павла Первого солдаты,

Идут — и бьют французов в гроб…

Кого поцеловал Суворов в лоб?

И говорит: «Ты мой крылатый!»

Гористо!.. ночь темна и не видать ни зги:

Везде беда сам-друг с преградой,

Скользят над пропастью неверные шаги

И старых гренадер с отрядом

Кто этот воин молодой?..

.

Светает!.. ясно в вышине!

И вот река и мост в огне,

И за рекой французски рати…

Но он, охотник наш до смелых предприятий,

Чрез мост, сквозь пламя, — на коне!

За ним и апшеронцы следом.

Вперед!.. Но враг внизу, а тут стеной гора,

И на спину весь полк! и вниз летит — ура!

И возвращается к Суворову с победой…

.

Валахия… и славные дела!

В монастырях звонят в колокола:

Купцы, и греки, и бояры

Везут в ущелья гор пожитки и товары…

Луна бежит на христианский крест!

Не полагаются на городские стены

Боятся турок и измены:

Я узнаю тебя, смятенный Бухарест!..

Не плачь, прекрасная девица,

Богатого бояра дочь!

Еще в Дунай не погрузится ночь,

А уж твоя воспразднует столица…

И вот он здесь, сам вождь передовой!

И турок бесится — и стыд скрывает свой…

На чьей груди нет больше места?

Что ж дать ему? — Сказать: «Спаситель Бухареста!»

.

Под Красным городом краснеются поля:

Французской кровию намокнула земля…

Что там чуть видится, как детские игрушки?..

«Они!.. Бей сбор!.. вставай!.. Мерлин, где ваши пушки?

Конвой назад, вперед стрелки!

Ребята павловцы! вон видите ль колонну?

Я вам ее дарю… Вперед! — в штыки!..»

Уж Ней не доведет полков к Наполеону.

Напрасно по лесам послал искать дорог…

Все тут легли… и тут их тлели кости!

Зачем вы к нам пришли, непрошенные гости?

Лиха у нас зима! велик наш русский Бог!

Но кто средь натиска и крепкого удара

В жару войны не ведал мести жара?

Кто и врагов от гибели берег,

Кому француз дал прозвище Баярда?..

Се Милорадович, друг жизни боевой,

Гроза врагов… и благодетель мой!

1825

Ответ графа Остермана

Под Витебском, в 12-м году,

Когда француз на всем ходу,

Послушный во́ждю-великану,

Остановился… бой кипит, кипит…

И от полков передовых летит

Гонец усталый к Остерману:

«Французы ломятся… их сомкнутая рать

Идет стеной… все гибнет… нас немного:

Что делать, граф?..» И граф: «Что делать? — вскрикнул строго, —

Стоять и умирать!..»

1826

Д. Доу. Портрет Александра Ивановича Остермана-Толстого. 1825

Смерть Фигнера

Опыт народной поэзии

I

Уж солнце скрылось за леса.

Пойдем и сядем здесь, любезный…евич!

Ты закрути свои два длинные уса!

И ты, как сказочный Иван-царевич,

Слыхал, видал большие чудеса!..

Но я один и вижу, как в картине,

Живой, картинный твой рассказ,

Как бились вы насмерть над Эльбой на плотине,

Где Фигнер-партизан, как молния, угас…

О, Фигнер был великий воин,

И не простой… он был колдун!..

При нем француз был вечно беспокоен…

Как невидимка, как летун,

Везде неузнанный лазутчик,

То вдруг французам он попутчик,

То гость у них: как немец, как поляк;

Он едет вечером к французам на бивак

И карты козыряет с ними,

Поет и