Поэтому он пригласил ее прогуляться к озеру. По глазам он понял, что Чарити разгадала его намерения. Ему как-то мешало, что за несколько дней она приобрела сверхъестественную способность проникать в его мысли. Этого не мог делать никто другой с тех дней, когда Уилли был его закадычным другом. Это пугало его. Ему нужно было бы бежать от этой женщины. Ему нужно было бы выбрать себе другую партнершу для танцев, а ей предложить другого кавалера. Ему нужно было бы сразу после бала удалиться в свою спальню и закрыться на ключ.

Вместо этого он вывел ее через французское окно в прохладу вечернего парка, где прогуливалось несколько пар. Он увлек ее прочь от террасы и прочь от дома – к озеру. Он взял ее за руку, их пальцы переплелись. Рука у нее была теплая, нежная и крепкая. Когда их уже никто не мог увидеть, он отпустил ее руку, обнял за талию и прижал к себе. Поколебавшись, жена тоже обняла его за талию и опустила голову ему на плечо. С тех пор как они покинули бальный зал, не было сказано ни одного слова.

Трудно представить себе ночь, более подходящую для такой прогулки. Воздух был прохладный, но не холодный. Очень тихо, ни ветерка. Небо ясное, усыпанное звездами. Широкий серп месяца серебрил гладь озера. Подойдя к берегу, маркиз и его жена остановились.

– Вы видели что-нибудь более прекрасное? – со вздохом спросила Чарити после долгого молчания, которое не создавало им никакого неудобства.

– Да, – сказал маркиз Стаунтон. – Мне нужно только повернуть голову.

Он повернул голову и губами легко коснулся ее волос.

– Где вы научились этим глупым любезностям? – скорее весело, нежели строго, спросила Чарити.

– Здесь, в Инфилде, – сказал Энтони. – Сегодня. Вчера. Позавчера. «Спокойно, – сказал он себе. – Не говори ничего, о чем потом пожалеешь. Спокойно».

Она ничего не ответила.

– Мы с Уилли иногда сбегали по ночам, – сказал он. – Один раз мы купались в озере. Даже сейчас страшно представить, что было бы, если бы нас поймали.

– Или у вас случились бы судороги, – заметила Чарити.

– Думаю, запрещение выходить из дома без взрослых по ночам детям только на пользу, правда?

– Как правило, – согласилась она.

– Думаю, я буду очень строг со своими детьми, – сказал маркиз.

Чарити ничего на это не ответила. Энтони внутренне содрогнулся.

– Если бы я собирался завести собственных детей, – добавил Стаунтон. – Но все-таки детство – золотая пора. Несмотря на все запреты и наказания. Жаль, что у вас не было родных братьев и сестер.

– У меня были друзья, – возразила Чарити. – И счастливое детство.

– Очень рад, – сказал Энтони, крепче обнимая ее. – Мне не хотелось бы, чтобы вы были одиноки.

И тут он почувствовал себя одиноким. С ней он был защищен от одиночества, но есть большая доля вероятности, что завтра все изменится. Они отправятся в Лондон. Там их пути разойдутся. Конечно, он будет считаться ее мужем до конца жизни. Но никогда, наверное, не будет с ней так, как сейчас, когда они просто стоят тихо в лунном свете, глядя на тихое озеро.

Оставалась только сегодняшняя ночь.

На него нахлынуло отвращение к одиночеству.

Когда он повернул ее лицом к себе, Чарити запрокинула голову и взглянула ему в лицо своими огромными синими глазами, хотя на самом деле он не мог рассмотреть их цвет в лунном свете. Он еще не целовал ее ни разу. Он боялся целовать ее, хотя не мог объяснить себе этот страх.

Одной рукой Энтони прижимал ее к себе, а пальцами другой ласково провел по ее щеке и приподнял ее лицо за подбородок.

– Почему в тот день ты не позволила мне разглядеть твою красоту? – спросил он.

– Меня никто раньше не называл красавицей, – сказала Чарити. – Мне очень нужна была эта работа.

– Моя маленькая серенькая мышка, – нежно сказал маркиз. Он легко провел кончиками пальцев по ее губам и услышал ее вздох. – Тебя когда-нибудь целовали, маленькая мышка?

– Нет, – шепнула она.

Она была в постели с мужчиной, но ее никогда не целовали. Он спал с женщинами, но редко их целовал. Он придвинул свои губы так близко, что ощутил тепло ее губ.

– Все хорошо для начала? – спросил он. – Время подходящее? Мужчина подходящий?

– Да.

Он коснулся ее губами, едва коснулся, почувствовал тепло, нежность и сладкое приглашение. Он ощутил ее дыхание на своей щеке, слегка раздвинул губы, чувствуя ее, чувствуя, что она делает с ним. Не с его телом. Он ожидал, что первым отреагирует тело, но случилось не так. Она что-то делала с его сердцем, или с той неведомой частью его тела, которая так называется.

Он обнял ее за плечи, более решительно прижался к ее губам, попробовал ее на вкус. Она согрела, успокоила, исцелила его.

Ему было все известно об игре языка. Были времена, когда он этим увлекался, это нравилось ему. Он не тронул ее своим языком, не раскрыл рот. Она раздвинула свои губы, чтобы дать ему нежность и тепло своей сути. Это не было сексуальной встречей. Он был прав, когда боялся этого. Он поднял голову и посмотрел на нее.

– Спасибо, – произнес Энтони.

Он увидел, как ее глаза наполнились слезами, и инстинктивно понял, что это не слезы грусти, страха или разочарования. Энтони положил ее голову себе на плечо, и некоторое время они оставались в такой позе, пока Чарити не расслабилась.

«Все– таки я не влюблен в нее», -подумал Энтони и почувствовал, как его охватывает ужас. Дело совсем не в этом. А ему хотелось, чтобы дело было в этом. Влюбленность – это занятие для молодежи. А он не влюблен в свою жену. Он ее любит.

– Лучше бы я отвел тебя в бальный зал, – сказал маркиз.

– Да. – Чарити отстранилась и задумчиво посмотрела на него. Слезы давно высохли. – Вы можете сделать кое-что для меня? Пожалуйста.

– Да, конечно, – согласился маркиз.

– Пойдемте со мной в библиотеку, – попросила Чарити, – и подождите там, пока я не вернусь.

Энтони попытался заглянуть ей в глаза, но Чарити не дала ему никакого объяснения. Он и не будет просить объяснения. Он уже сказал «да».

– Да, – повторил маркиз. – Я пойду с вами в библиотеку.

Чарити на мгновение нахмурилась, но муж взял ее руку, они переплели пальцы и пошли к дому. В библиотеку.

Сегодня он готов сделать для нее все на свете.

Завтра он предоставит ей свободу.

Чарити начала понимать, какую ужасную ошибку совершила. Она довольно хладнокровно согласилась на брак, который был не настоящим замужеством, а просто способом обеспечить безбедную жизнь. Она совершила страшный грех. «Я принял вас за охотницу за деньгами». Эти слова Чарлза преследовали ее весь день. Она вышла замуж, наивно полагая, что за несколько недель совместного проживания мистер Энтони Эрхарт не затронет ее чувств. Но ее чувства затронули практически все обитатели Инфилда.