Гена осмыслил вопрос.

– Вы пошутили, – удивленно заметил он.

– Попыталась, – призналась Лена. – Что, не смешно?

– Смешно, – очень серьезно сказал Коровкин. – Так вы поужинаете со мной?

Он хотел прибавить, что больше не будет хватать ее за руку, но решил не врать. Его обуревали такие желания, что Коровкин испугался сам себя.

– Поужинаю, – согласилась Лена. – Моя смена заканчивается в шесть.

– В шесть буду здесь, – торопливо пообещал Гена.

Он повел ее не в те пафосные рестораны, куда приглашал высоких стройных девушек, а в забегаловку с итальянской кухней. Не потому, что счел Лену недостойной ресторанов, а потому, что сам обожал пиццу. В забегаловке отлично готовили, и они провели прекрасный вечер, непринужденно болтая обо всем на свете, уплетая пиццу и пасту, которую Лена упорно называла вермишелью.

К концу ужина Гена спохватился:

– Я не спросил, какую кухню ты предпочитаешь. Может, китайскую?

Лена немного подумала.

– Домашнюю, – спокойно сказала она.

Коровкин чуть не подавился оливкой. Он вопросительно взглянул на нее – правильно ли понял.

Что-то в выражении лица девушки заставило его отодвинуть тарелку с лазаньей, встать, взять Лену за руку и отвезти к себе домой.

На следующее утро Гена проснулся самым счастливым человеком на свете. Первый раз в жизни, вылезая из постели, он не поторопился закутаться в халат, чтобы не оскорблять взгляда подруги видом своего жалкого тела. Честно говоря, он вообще не вспомнил о том, что ему нужно стыдиться самого себя. В его постели лежала самая прекрасная женщина в мире, и Коровкин мог думать только о ней.

Через три дня он пришел забирать свитер из химчистки и сделал ей предложение.

– А ты не слишком торопишься? – поинтересовалась Лена. – Мог бы для приличия еще хотя бы пуховик сдать в чистку. Или пальто.

– У меня нет пальто, – сказал Гена. – И я тебя люблю.

– Ты меня совсем не знаешь!

– А чтобы любить, не нужно знать. Чтобы любить, ничего не нужно, кроме любви.

– А чтобы жениться? – парировала Лена.

– Чтобы жениться, тоже, – уверенно сказал Коровкин. – Мои родители поженились после пяти лет близкого знакомства. А развелись через год. А мои бабушка с дедушкой были знакомы до свадьбы два месяца и прожили вместе всю жизнь. Я тебя убедил?

Девушка молчала, и Гена добавил умоляюще:

– Ну, хочешь, я выкину старый свитер?

Лена рассмеялась и покачала головой:

– Не надо. Я согласна выйти за тебя даже с этим свитером в нагрузку.

Они расписались тихо, без торжественных церемоний. Невеста была в скромном платье, а жених в затасканном свитере неопределенного бурого оттенка.

Их брак оказался очень счастливым. Коровкин боготворил жену. Гене наконец-то открылось, какие женщины в действительности привлекают его, и теперь ни одна тонконогая красавица не могла заставить его отвести взгляд от Лены.

Только одно несколько омрачало безоблачную картину их брака: отношения с тещей, Надеждой Алексеевной.

Когда ее старшая дочь скоропостижно вышла замуж, Надежда Алексеевна испытала неприятное удивление.

Дело в том, что, кроме Лены, у нее была еще младшая дочь, Ольга. Лена росла самостоятельным, спокойным ребенком, с которым не нужно было учить уроки и заниматься музыкой – она все делала сама. Плаксивая, болезненная Олечка требовала постоянного надзора. Ее баловали, опекали, исполняли все прихоти, лишь бы девочка не капризничала. И, как это нередко случается, Надежда Алексеевна больше любила младшую дочь и даже не пыталась это скрывать.

Лену упрекали за полноту и ставили в пример сестру. Оля занималась фитнесом, следила за фигурой и не ела сладкого после шести. Она не могла выйти на улицу без маникюра и макияжа. В любую минуту ей мог встретиться приличный мужчина – значит, следовало быть во всеоружии.

Надежда Алексеевна вместе с Олечкой строили планы на будущую жизнь. Лена была паршивой овцой в семье Ларионовых: понятно, что останется в старых девах.

Младшей дочери на восьмое марта подарили новый телефон, старшей книжку «Худеем правильно» и две гантели.

Лена покачала их в руке и задумчиво поинтересовалась:

– Это для того, чтобы завалить мужчину? Тогда я их лучше Ольке отдам.

– Оставь себе, тебе они нужнее, – парировала сестра. – У меня и без гантелей все получится. А у тебя вряд ли.

И мило улыбнулась.

Известие о том, что Лена выходит замуж, ошарашило и Надежду Алексеевну, и Олю. Обе почувствовали себя обманутыми. Как?! Их толстуха? Ухитрилась найти себе мужчину раньше младшей сестры? Когда? А главное, как ей это удалось?

Ольга устроила истерику.

– Мама, она корова! Она даже маникюр не умеет делать! – рыдала она. – Это несправедливо! Я первая должна была выйти замуж!

Надежда Алексеевна успокоила младшую дочь, хотя в глубине души тоже негодовала. Она уже распределила роли: старшая останется с родителями, чтобы быть им опорой в старости, а младшая удачно выйдет замуж и станет предметом гордости для всей семьи. А что теперь? Кто будет заниматься хозяйством, когда Лена уедет?! Олечка совершенно не приспособлена к домашнему быту!

Откуда он взялся на их головы, этот Геннадий!

Оля попыталась высмеять старшую сестру:

– Ты, Ларионова, станешь Коровкиной?! С ума сошла? Неужели ты действительно поменяешь нашу красивую фамилию на эту убогую?

Лена только улыбнулась.

– Почему бы и нет? Ты часто называешь меня коровой. Вот я и буду Коровкиной. Разве тебе это не нравится? А наша красивая фамилия пока останется за тобой.

Младшей сестре нечего было возразить.

Надежда Алексеевна встретила Гену с молчаливой враждебностью. Она была уверена, что ее старшей дочери не мог достаться качественный муж. Все, что делал Коровкин, было плохо потому, что исходило от него. Однако при каждом удобном случае семья Лены старалась использовать Геннадия в своих интересах.

Когда в доме Ларионовых сломался унитаз, Надежда Алексеевна тут же позвонила зятю.

– Геннадий, приезжайте! – потребовала она. – Нужна ваша помощь! Муж в отъезде, а у меня бачок течет.

Коровкин прислал рукастого сантехника, который починил все за десять минут и ушел, не взяв денег.

Надежда Алексеевна была возмущена до глубины души и отругала Лену за то, что ее муж не приехал лично.

Гена мог нанять дюжину сантехников, чтобы они возносили хвалу унитазу Надежды Алексеевны, усевшись вокруг него в кружок, но для нее это не имело значения. «Мужчина только тогда мужчина, когда он может сделать что-то своими руками!» – провозгласила она.