Я думал, речь пойдет об убийстве. Не понимаю, при чем здесь…

— Я всего лишь собираю факты, — тут же миролюбиво ответил Холмс. — Но благодарю вас, теперь картина проясняется. До свидания! Приятного аппетита! — не сказав больше ни слова, Холмс поднялся и направился к выходу.

Поляков растерянно проводил взглядом его удаляющуюся спину.

— Он что, правда уходит?

Ватсон с сожалением посмотрел на почти нетронутый обед.

— В ближайшее время мы позвоним. — И он тоже встал.

У Вероники завибрировал стоявший на беззвучном режиме телефон. Едва взглянув на номер, она сбросила вызов. В этот момент Ватсон не мог не обратить внимание, как она побледнела.

— Я не понимаю, — недоумевал Поляков, — я же вас нанял! Когда вы займетесь поисками? Опро́сите администрацию? Служащих? Швейцара, наконец!

— Но ведь вы все это уже проделали! — Ватсон со злостью посмотрел на дверь, за которой без объяснений скрылся его друг, оставив его разбираться с недовольным клиентом.

— Но я не сыщик! — Круглое лицо журналиста начало покрываться гневными пятнами.

— Вот-вот. Прошу прощения, но у нас важные дела. Всего доброго. До свидания! — И, не дожидаясь новых вопросов, Ватсон поспешно расплатился и тоже ретировался.

Он догнал Холмса уже на улице, тот вызывал такси.

— Зачем ты звонил Веронике? Я узнал твой номер!

— У меня появилась догадка, нужно было, чтобы ты ее проверил.

— Значит, убийство все-таки было?

— Несомненно!

— И кто был убит? Бывшая любовница Крепа? Он мне сразу не понравился — такая бандитская физиономия!

— Ты забываешь про красные лотосы, именно в них — ключ к этой истории.

— Стой! — воскликнул, осененный внезапной догадкой, Ватсон. — Если были одинаковые татуировки, девушек могли перепутать! Шерлок, убить хотели Веронику?!

— Разумеется, нет, Джон! — снисходительно покачал головой Холмс. — Думаю, что убийца очень организованный и рассудительный человек, он не мог совершить такую ошибку.

Через пару минут подъехала машина. Ватсон уже предвкушал теплый плед и чашку чая с каплей бренди, однако Холмс не спешил садиться.

— Отправляйся домой, а я немного прогуляюсь. Тем более погода сегодня отличная! — Он красноречиво махнул рукой и широко зашагал по улице.

Ватсон с сомнением посмотрел на тяжелые тучи.

Мы договорились с Инной встретиться в десять, под конец свадьбы никто и не заметит, что меня нет. Стук в дверь. У меня все готово. Шнур от зарядки — самый обычный, прочный и тонкий, лежит рядом на столе.

— Привет! — Инна входит в номер, легким движением откидывает за спину густые черные волосы, на запястье алеет лотос — ярко-красный, мучительно-красный, кроваво-красный. Такой знакомый. Она проходит прямо в обуви, оставляя на светлом ковре грязный след. Оглядывается:

— Шикарно устроились!

Мне надо что-то сказать, но в горле так пересохло, что трудно шевелить языком. Отвечаю невпопад:

— Да, хороший отель. — Не узнаю собственный голос. Только бы не посмотреть на провод!

Инна удивленно оборачивается:

— Да что ты на меня так пялишься?

Руки становятся влажными. Если она сейчас испугается и уйдет, все пропало. Надо говорить спокойно и убедительно. И постараться улыбнуться. Обязательно улыбнуться.

— Я ничего… Так… Деньги собрать было трудно, но мы нашли, все как договаривались. Сейчас принесут.

Инна заваливается на диван, как черная клякса, пачкая все, к чему прикасается.

— Еще бы не нашли! Столько ухлопали на свадьбу, можно и поделиться! Ну и сколько ждать?

— Минут пять. Ты флешку принесла?

— Отдам, когда получу бабки!

Приходит малодушная мысль, что все еще можно остановить, просто попросить, чтобы она оставила их всех в покое. Дышать становится все тяжелее, сердце готово пробить грудную клетку.

Инна встает и идет к балкону. Если бы ночью не было так светло, она, конечно, увидела бы в стекле отражение приближающейся смерти…

Странно, это оказывается легче, чем я думала. Самое трудное — повалить ее и прижать коленом к полу. Как хорошо, что не видно ее лица. Сердце в груди больше не стучит. Сердца больше нет.

Сука до последнего не может поверить, что ее убивают, хрипит, царапается, хочет что-то сказать.

Поздно.

Вечером Холмс вернулся домой после полуночи, а на следующий день ушел еще до завтрака. Ватсон ходил по квартире, не зная чем себя занять. Он ответил на десяток телефонных звонков (звонили в основном из полиции и спрашивала Шерлока). Он оплатил все скопившиеся счета. Он даже придумал вычистить золу из камина, что они не делали уже целую вечность. Ватсон выкурил за это время почти пачку сигарет, и с одной и с другой стороны обдумывая убийство в пустом номере.

Сыщик вернулся ближе к вечеру.

— Как я и думал, Джон, дело в любви. Все дело в любви, — философски изрек Холмс, проваливаясь в свое любимое кресло с бокалом шерри. — А от любви до ненависти, как известно, один шаг.

— Тебе удалось что-то узнать?

— Разумеется! Я раскрыл это дело!

Раздался звонок в дверь.

— А вот и наш гость! Немного терпения, Джон, и ты все поймешь.

На этот раз девушка была одета в простой черный свитер и брюки, короткие волосы аккуратно уложены, под глазами залегли темные тени. От беспечной беззаботности Вероники Креп не осталось и следа.

— Я получила ваше сообщение, господин Холмс. Это правда?

— Правда. Как я и думал, ее нашли у яхтенного порта. Это логично, был сильный ветер, а берега Невы почти везде высокие и крутые, первые отмели начинаются как раз в районе Лахты, там тело и вынесло на берег. Ее задушили, скорее всего, проводом. Там уже работает полиция.

Девушка с тяжелым вздохом опустилась на стул, а Холмс продолжал:

— Жестокое убийство. Я никак не мог понять мотив, пока мой друг Джон не заговорил про зависть. Она ведь вас шантажировала?

Вероника вздрогнула, ее губы превратились в тонкую линию:

— Да она была как пиявка! Злая, прилипчивая пиявка! — с яростью выплюнула она. Потом закрыла лицо руками. Когда она снова заговорила, в голосе уже не было злости, только бесконечная усталость.

— Инну я знаю давно, еще из Копейска. Это крошечный промышленный городок на Урале, вы, скорее всего, и не слышали о таком. Отца мы с Катей не знали, а мама умерла, когда мне было пятнадцать. Было трудно, но мы смогли вырваться, переехали сюда. В большом городе выжить легче. Все уже налаживалось, когда Инна нашла меня. Зачем я ее тогда только впустила! Она стала наведываться все чаще, ночевать, потом просить денег. Сначала по мелочи и в долг, потом все больше. А однажды со смехом сказала, что у нее сохранились какие-то файлы, которые очень не понравятся моему парню.

— Ваши одинаковые татуировки… Вы с ней были любовницами?

— Мы были больше, чем