Кайлеб повернулся к верховной жрице местного шабаша:

– Что скажешь, Вивьен?

– Решение остается за Сарой.

– Прежде я бы даже похвасталась шабашу, что моя племянница оказалась прядильщицей. Но я достаточно навидалась жестокостей, которые одни ведьмы устраивают другим. Я говорю не только об Эмили. – Сара мельком взглянула в мою сторону и замолчала, не вдаваясь в подробности.

– Я могу не выпускать Корру из дому… бо́льшую часть времени. Я даже могу не показываться в городе. Но какое бы хитроумное маскировочное заклинание я ни соткала, мне не удастся постоянно скрывать свои отличия, – предупредила я собравшихся ведьм.

– Понимаю, – с прежним спокойствием ответила Вивьен. – Но речь идет не о проверке, а о возможности. Когда в далеком прошлом ведьмы семьями уничтожали прядильщиков, мы потеряли не только отдельные жизни. Мы потеряли династии, опыт, знания, и лишь потому, что суеверно боялись непонятной силы. Сейчас нам выпадает шанс набраться новых знаний и опыта.

– «Морские волны забурлят, и небеса взорвет грозою, – прошептала я. – Когда восстанет Гавриил меж сушей и водою. / И вострубит труба его златая, / Мир старый хороня и новый мир рождая».

Неужели мы сейчас находились в гуще перемен?

– Откуда ты знаешь эти стихи? – со знакомой суровостью спросила Сара.

– Их мне прочла Благочестивая Олсоп. Это стихотворное пророчество матушки Урсулы, ее учительницы.

– Мне известно, чье это пророчество, – отрезала Сара. – Матушка Урсула была известной ведьмой, наделенной мощным даром пророчества.

– Так о ней известно? – спросила я, удивляясь, почему Благочестивая Олсоп об этом умолчала.

– Представь себе. Для историка ты ужасающе невежественна в азах фольклора ведьм, – аттестовала меня тетка. – Но это ж надо: ты училась ткать заклинания у одной из учениц Урсулы Шиптон! – В голосе Сары прозвучало уважение.

– Пока ты с нами, давнее искусство не потеряно, – сказала Вивьен.

Эбби и Кайлеб погрузили в свой минивэн стулья, остатки угощения и, наконец, спящих детей. Я вышла на дорожку проводить их. Едва машина Праттов отъехала, ко мне подошла Вивьен. В руках у нее был контейнер с картофельным салатом.

– Если хочешь, чтобы Сара перестала созерцать это чертово дерево и вообще вылезла из зловонной дыры своего сознания, расскажи ей о ремесле прядильщицы. Покажи, как ты это делаешь.

– Вивьен, я не такая уж опытная прядильщица.

– Тем более тебе надо заручиться помощью Сары. Пусть сама она и не прядильщица, но о структуре заклинаний она знает больше, чем кто-либо. А я перевидала достаточно ведьм. После кончины Эмили твоей тетке отчаянно необходима какая-то новая цель. – Вивьен ободряюще сжала мне руку.

– А как быть с остальным шабашем?

– Кайлеб верно назвал это проверкой. Вот и посмотрим, пройдем ли мы ее.

Свет фары темно-синего «вольво» скользнул по забору. Вивьен уехала. Я вернулась в дом, погасила везде свет и поднялась в нашу комнату.

– Ты заперла входную дверь? – спросил Мэтью, откладывая книгу.

– Дверь не запирается. Язычок замка заклинило. Нужен ключ, а Сара его куда-то задевала.

Мои глаза невольно скользнули к двери нашей комнаты. К счастью, она имела ключ. Дом снабдил нас им, когда возникла необходимость. Вспомнив ту ночь, я улыбнулась.

– Доктор Бишоп, у вас появились плотские желания? – Голос Мэтью был не менее соблазнительным, чем его ласки.

– Мы женаты, – напомнила я, сбрасывая туфли и берясь за верхнюю пуговицу рубашки из сирсакера. – Мой долг жены – при каждом взгляде на тебя испытывать плотские желания.

– А мой долг мужа – их удовлетворять.

Мэтью со скоростью света оказался возле бюро, где стояла я. Он с нежностью отвел мои пальцы и стал сам расстегивать пуговицы на моей рубашке. Каждый дюйм обнажаемой плоти он награждал поцелуем, слегка прикусывая зубами. После пяти пуговиц у меня появился легкий озноб, хотя летний воздух был теплым и влажным.

– Странно, что ты дрожишь, – пробормотал он, расстегивая мой лифчик. Губы Мэтью коснулись серповидного шрама у меня под сердцем. – По-моему, тебе не холодно.

– Все относительно, вампир. – Я запустила пальцы ему в волосы, и Мэтью усмехнулся. – Ну так как, подаришь мне мгновения любви или ограничишься измерением моей температуры?

Я проснулась, когда начало светать. Выставив руку, я вертела кистью в разные стороны, разглядывая последствия вчерашних изменений. На среднем и безымянном пальцах левой руки виднелись цветные полоски: серебристая, похожая на лунный свет, и золотистая, солнечная. Остальные нити тускло мерцали, а на каждом запястье просматривался перламутровый узел.

– И что, по-твоему, все это значит? – спросил Мэтью.

Его губы двигались по моим волосам, а пальцы чертили кружки и восьмерки у меня на плечах.

– Ты женился на татуированной женщине. Или на женщине, находящейся под властью неведомых сил.

Во мне росли две новые жизни. Если к этому добавить Корру и нити, переселившиеся внутрь… там становилось довольно тесно.

– Вчера я гордился тобой. Ты так быстро придумала способ уберечь Грейс от ожогов.

– Я вообще ни о чем не думала. Когда Грейс закричала, во мне что-то щелкнуло, и дальше я действовала инстинктивно. Скажи, а дракон у меня на спине так никуда и не исчез? – спросила я, изгибаясь в руках Мэтью.

– Никуда. И стал еще темнее, чем прежде. – Мэтью снова развернул меня лицом к себе. – Есть какие-нибудь догадки на этот счет?

– Пока нет, – ответила я.

Дракон ждал меня, и я это чувствовала.

– Возможно, изображение на спине как-то связано с твоей силой. Она у тебя заметно возросла. – Мэтью поднес мою руку ко рту. Он упивался моим запахом, затем приник губами к венам. – От тебя все так же пахнет летней молнией. Но сейчас запах больше похож на аромат… динамита, когда до него добирается огонь бикфордова шнура.

– У меня достаточно силы, и больше мне не надо, – заявила я, утыкаясь в Мэтью.

Однако с момента возвращения в Мэдисон мою кровь будоражило темное желание.

«Врунья», – прошептал знакомый голос.

Тело охватило покалывание, как будто на меня смотрела тысяча ведьм. Но сейчас за мною наблюдало единственное существо. Богиня.

Я мельком оглядела комнату, не обнаружив никаких следов ее присутствия. Если бы Мэтью заподозрил, что она здесь, то начал бы задавать вопросы. Отвечать мне не хотелось. Еще больше мне не хотелось, чтобы он узнал тайну, которую я по-прежнему скрывала от него.

– Слава богу, – прошептала я.

– Ты что-то сказала?

– Нет, – вторично соврала я, крепче прижимаясь к Мэтью. – Должно быть, тебе послышалось.