— Селия, милая, — тем временем продолжал издеваться Ламонт, — это твой брат…

— Брат, — эхом повторила новообращенная наложница, копируя улыбку своего единственного повелителя.

— Да, брат, — елейным голосом подтвердил вампир. — Ты хочешь уйти с ним?

— Я хочу быть только с тобой. — В глазах девушки появилась тревога. — С тобой…

Ламонт рассмеялся и погладил свою новую наложницу по волосам.

— Сладкая девочка. — И, наклонившись, поцеловал в макушку. — Ты все слышал, Байрон?

Кейтар стоял с опущенной головой, не в силах смотреть на происходящее. Он сделал шаг назад. Еще один. Все, чего сейчас хотел мужчина, — проснуться, очнуться от этого кошмара. Но так бывает только в сказках. А в жизни… в жизни бывает Ламонт, сволочь, которая отбирает самое дорогое и всегда знает, куда ударить, чтобы было больнее. Байрон тысячи раз видел, как Ламонт расправляется с неугодными. Коварно, исподтишка, чужими руками. Кейтары — весьма прямолинейны. Юлить, строить каверзы не в их природе. Да, они могут пойти на хитрость, когда это нужно для дела.

Ламонт наслаждался, доводя своих жертв до грани отчаяния. Он никогда не выступал против кого-то открыто, словно змея втирался в доверие, постепенно сжимая тиски вокруг жертвы. Вампир подвергал своих жертв самой изощренной пытке, эффективнее которой не придумал еще ни один палач. Ламонт заставлял их своими руками разрушать собственные жизни, уничтожая самое дорогое. Раньше Байрону казалось, что такая его жестокость направлена только на врагов. Себя кейтар к ним не причислял, поэтому не видел в вампире угрозу и сам позволил загнать себя в ловушку…

Байрон вышел из апартаментов, покинул дворец. На автомате сел на лошадь и поскакал прочь по улицам Гунари. Улицы закончились, начался лес. Вскоре закончился и лес.

Кейтар загнал лошадь, убегая от собственной ошибки, от потери, которую уже не вернуть, и от пропасти внутри, которую ничем не заполнить.

Байрон прожил несколько столетий как в бреду. Очнулся лишь тогда, когда старый друг попросил о помощи. Похитили ребенка, и, чтобы его вернуть, кейтару волей-неволей пришлось собраться. Так жизненная дорога свернула в сторону наемничества. Но Байрон никогда не забывал, что его толкнуло на этот путь и что осталось в Гунари.

И уж точно не думал о том, что однажды вернется в Гунари и снова столкнется с Ламонтом. И опять из-за девушки.

Солнечный лучик заглянул в комнату через приоткрытую занавеску. Неспешно прошелся по небольшому столику, расположенному у окна, немного согрев теплом стоящие на нем свежесрезанные цветы, и дотронулся до краешка прикроватной тумбы. Здесь он ненадолго задержался, но не остановился. Медленно, но уверенно коснулся подушки и продолжил свой путь, пока не запутался в каштановых, слегка выгоревших на солнце, стриженных под каре волосах. Солнце медленно катилось к горизонту. Приближался вечер, а за ним и ночь — время, когда по-хорошему человек только должен ложиться спать. Но сегодня Злата в это время только проснется.

Ллевелис лежал на кровати поверх одеяла и наблюдал за маленьким лучиком-путешественником. Несмотря на сравнительно плохие новости, которые вчера поведал приехавший поздно вечером Байрон, настроение его находилось между отметками «полное удовлетворение» и «счастье». Злата мирно спала рядом, положив руку под голову и слегка посапывая во сне. Сутки, на которые ее усыпила Хельга, скоро должны истечь. Девушка проснется и не вспомнит того, что было между ними. Но Ллевелис не особо огорчался по этому поводу. Теперь он знал две вещи: во-первых, его чувства к Злате настоящие, и, во-вторых, ему под силу завоевать ее любовь.

Как ни прискорбно, первое, с чего стоит начать, — это вызволить Кэт. Злата подставилась под когти бартому, чтобы спасти ее, значит, дорожит этой дружбой. Хотя нет, первое, с чего стоит начать, — это извинения. Между ним и леви не должно быть обид.

Ллевелис почувствовал, как где-то внутри начало ворочаться сознание Златы, медленно, неохотно сбрасывая оковы сна. Как ни хотелось остаться, но сейчас ему необходимо было уйти. Что он и сделал, шагнув в портал за секунду до того, как девушка потянулась и открыла глаза. Этот портал был форменным баловством и тратой энергии, так как вел всего лишь за двери спальни, в которой он оставил леви. Но Ллевелис ничего не мог с собой поделать. Ему нужно было быть рядом, прикасаться к ней своим сознанием. Вроде бы ничего особенного, но он нуждался в этом каждый миг. Чувствовать то же, что чувствует и любимая женщина. В те редкие мгновения, когда он по той или иной причине не мог этого делать, им овладевала тревога, беспокойство и даже страх. Ллевелис уже однажды почти потерял Злату. Второго раза не будет.

При этом Ллевелис отдавал себе отчет в том, что нуждается в ней намного сильнее, чем она когда-либо будет нуждаться в нем. Он также вполне ясно осознавал, насколько они разные, и не мог найти ни одного разумного объяснения, почему судьба дала ему такую хрупкую и слабую леви. Не в плохом смысле слабую. Характер у нее очень сильный. Не многие из его знакомых рискнули бы полезть под когти бартому ради подруги. Тем более такой, как Кэт. Но Злата — человек, полностью лишенный способностей к магии. Она беззащитна перед большинством опасностей в этом мире.

Еще одно обстоятельство сильно беспокоило Ллевелиса. Если верить рассказам его родных дядей, истинных демонов, то демон может признать пару только в другом демоне. Как же так получилось, что Ллевелис признал своей парой Златославу? Единственное разумное объяснение — это из-за того, что он наполовину чародей. Но и его можно принять только с большим скрипом и натяжкой. Ни один из чародеев не женился потому, что признал в избраннице свою истинную пару. Скорее наоборот. Среди них распространены династические браки. Да и к тому же, несмотря на внешнее сходство, чародеи — не люди. Это совершенно другой вид существ. Они обладают другим строением внутренних органов, регенерацией, которая проходит на таком же высоком, как и у демонов, уровне. И одно из самых больших отличий — чародеи долгожители. Причем они настолько долгожители, что дяди Ллевелиса были не уверены насчет того, кто может прожить дольше — демон или чародей.

Впрочем, общаясь с леви, Ллевелис открыл для себя, что девушка вовсе не так проста, как кажется. У нее живой ум, который работает потрясающе быстро, достаточно обширные познания во многих областях и весьма рациональная натура.

Ллевелис прислушался к ощущениям Златы. Удивлена, заинтересована. Это еще одна черта ее характера, находящаяся за гранью его понимания. Не в том смысле, что он не понимал, что такое любопытство. Просто большинство тех, кого он знал, либо любопытны, либо нет. Златослава же чем-то интересуется. Делает для себя какие-то выводы и забывает об этом. Вот, например, как сейчас. Девушку заинтересовали цветы, она понюхала их, решила, что они ей что-то напоминают, и забыла про них, вспомнив про свою одежду. Рациональная и уравновешенная. Ллевелис не видел ее лица, но буквально чувствовал, как она хмурит лоб, пытаясь понять, как тут очутилась.

Подождав еще немного, пока девушка оденется, Ллевелис постучал и вошел в комнату. Пора им поговорить.