сохраняю расслабленное выражение лица, готовясь снова опрокинуть его. Я избавлена от проблем. Огромное тело появляется передо мной.

Король Джован протягивает руку и хватает Греха за шею. Так же как он однажды поступил с Габелем, когда я впервые оказалась в замке. Мои глаза расширяются.

— Как тебя зовут, мерзавец? — мягко спрашивает он.

Я вижу, как Осколок кладёт руку на грудь Ярости, удерживая его.

— Грех, — задыхаясь, отвечает он.

Он выглядит не так хорошо, когда вены выступают на его лице. Я пытаюсь протиснуться между мужчинами, но Джован кладёт свою вторую руку мне на плечо.

— Что ж, Грех. Раз ты здесь новенький, ты мог не понять, что на тренировочном дворе, мы тренируемся, — Грех хмыкает. — Обязательно запомни это.

Он бросает его и тащит меня прочь, за пределы слышимости остальных.

— Вот поэтому мы не тренируем женщин, — рычит он мне в лицо.

— Ох, то есть не потому, что вы думаете, что женщины слабее мужчин, и боитесь, что они станут лучше вас? — спрашиваю я.

Он хмурится на меня. Я продолжаю:

— Моей вины в том, что он сделал, нет. Таков уж Грех. Он ведёт себя так со всеми женщинами. Это пустяки.

Джован фыркает.

— Поверь мне, он серьёзен. И почему ты не надеваешь одежду, которую я прислал тебе?

— Потому что ты не дал никому из остальных новой одежды!

Я сжимаю руки в кулаки, чтобы избежать соблазна ударить его. Он так раздражает!

— Все увидят, что я получаю привилегии.

Я оглядываюсь и вижу, что остальные бросают на меня странные взгляды. Я отступаю, понимая, что мы стоим слишком близко.

— И, раз уж мы заговорили об этом, тебе нужно отступить. Если ты будешь продолжать в том же духе, люди догадаются, что мы знакомы. Возвращайся к отстраненному, задумчивому Джовану.

— Отстраненный, задумчивый Джован? — спрашивает он.

Я с подозрением смотрю на него. Как всегда, его лицо — чистый лист, а тон слишком непринужденный.

— Это не смешно, — говорю я.

Уголки его рта дёргаются. Я немного радуюсь, что мне удалось догадаться, что он смеется надо мной.

— Ты права. Насчёт одежды. Но не по второму пункту. Уделяя тебе внимание, я спасаю тебя от других мужчин, — говорит он.

— Правда? — с сомнением интересуюсь я.

Я оглядываюсь назад. Один мужчина из ассамблеи ловит мой взгляд и подмигивает. Я думаю улыбнуться ему в ответ, решая доказать свою точку зрения.

— Кажется, это работает очень хорошо, — говорю я вместо этого.

Джован одёргивает меня назад.

— Именно. Поэтому не завлекай их больше, чем это уже делает за тебя твоя одежда.

Я кланяюсь так низко, как могу.

— Я живу, чтобы служить, Король Джован.

Я наслаждаюсь его ответным рычанием и ухожу.

Джован воспользовался моим советом насчёт практики на движущихся мишенях. Я бросаю для него груши на тренировочном дворе. Не знаю, почему он выбрал груши. Он выпускает стрелу, и груша превращается во влажную массу. Я хмуро наблюдаю, как ошмётки разлетаются по земле.

Он хмурится, бросая взгляд через плечо, когда Грех машет женщинам на дорожке. Грех носит новую тунику и брюки, которые получили несколько дней назад все мужчины. Хотя другие мужчины не носят свои туники наполовину распахнутыми, чтобы продемонстрировать синяки на шеях. Грех решил, что эти отметины — знак его преданности мне, доказательство стойкости его любви. В самом деле, ему просто нравится демонстрировать своё тело.

— Чёртов идиот, — бормочет Джован.

Он начинает опускать свой лук, но останавливается, когда Малир подходит к Греху и бьёт его луком по голове.

Малир стал быстрее справляться с Грехом, теперь, когда между Дозором и бойцами из казарм не происходят постоянные драки. Это была напряженная неделя. Некоторые из Дозора были убиты группой Убийцы в Куполе, хотя большинство, кажется, поняли, что мы пощадили их, когда могли поступить иначе.

Я бросаю ещё одну грушу.

— Ты знаешь, что тебе не нужно беспокоиться из-за Греха. Я уверена, что женщины всё ещё считают тебя более привлекательным. Ты же Король. Это должно что-то значить.

Джован мотает головой в мою сторону, его стрела сильно промахивается мимо груши.

— Что? — говорит он.

Я наклоняю голову, улыбаясь сама себе.

— Неважно.

Он подходит ближе.

— Нет, что ты имела в виду? — допытывается он.

Я вижу, как минимум двух любопытных мужчин, слушающих наш разговор.

Я подбрасываю в воздух грушу, а затем ещё одну, чтобы отвлечь его. Конечно, один из его прислужников мог бы справиться с этой работой. Это только заставляет меня ещё больше хотеть есть, а я хочу тренироваться. К тому же Вьюга каждый вечер отчитывает меня за то, что я трачу еду впустую.

— Значит ли это, что ты считаешь, что я более привлекателен, чем Грех? — с ухмылкой спрашивает Джован.

Я смеюсь, но мой смех затихает, когда я вижу, что он серьёзен. Мои щёки теплеют.

— Я не уверена, что это уместно, — шепчу я, добавляя многозначительный взгляд.

Он ведёт себя слишком фамильярно, особенно когда рядом находятся другие.

— Ты либо считаешь так, либо иначе, — давит он, а его взгляд скользит по мне.

Я пожимаю плечами.

— Никто из вас не привлекает меня.

Я не пытаюсь скрыть ухмылку по поводу своего оскорбительного комментария, когда бросаю следующую грушу.

Он выгибает тёмно-каштановую бровь.

— Снова врёшь, я вижу.

Ухмылка сползает с моего лица.

— Нет, это не так. Вы оба слишком самодовольны на мой вкус.

Я кладу грушу и иду в сторону Осколка, игнорируя громкий смех за моей спиной. Осколок вскидывает брови при моём приближении.

— Шутишь классные шутки? — спрашивает он.

Я киваю.

— Ты же знаешь меня. Комик Мороз, — говорю я.

Он смеется и встает рядом со мной.

— Возможно, ты захочешь знать, Малир расспрашивал Гнева, почему ты убила Мясника, — он сохраняет свой голос тихим, оглядываясь по сторонам.

Я удерживаю внимание на выборе стрелы из бочки.

— Оу? — говорю я и смотрю на него поверх оперения, приподняв бровь. — Ты хочешь о чём-то спросить, Осколок?

Его глаза блестят. Я кладу стрелу на место.

— Ни о чём, просто странно, что ты спасла одного командира, но не имела никаких проблем с тем, чтобы вырубить другого, — говорит он. При его следующих словах я замираю: — Кто-нибудь может решить, что ты знала Малира.

Он передает мне выбранные стрелы. Я машинально беру их, во рту пересыхает.

— По этой причине я вмешался и сказал Малиру, что у тебя были личные счёты с Мясником. Что ты некоторое время преследовала его, — продолжает он. — Возможно, ты захочешь придерживаться этой истории, если спросят.

Он знает, что я увязла в этом по самое