— На обследование, — пояснил Кобиашвили. — Вы все еще думаете, что мы хотим причинить вам вред?

Орлов насупился и полез в шкаф за ботинками. Тот момент, когда Дмитрий осознал, что он на другой планете и что кореша далеко и никак не смогут ему помочь, стал для него откровением. С того дня он больше не буянил и не пытался драться с санитарами.

Несмотря на все самомнение, Орлов понимал, что сбежать отсюда ему не по силам, что джунгли, тянущиеся на сотни километров, станут непреодолимым препятствием.

Натянув ботинки, Дмитрий вслед за врачом вышел в коридор. Прошел мимо поста, подмигнув медсестре, а на улице едва не задохнулся от влажной духоты.

— Черт дери местный климат, — пробормотал он.

Кобиашвили повел Орлова к похожему на сказочный теремок зданию диагностической лаборатории.

— Опять мучить будете? — поинтересовался Дмитрий, проходя в просторный, блещущий белизной кабинет.

Врач в ответ только пожал плечами. Орлов послушно уселся в удобное кресло, ощутил, как фиксирующие ремни мягко обхватывают ему руки и ноги.

— Приступаем. — Смолянич проскользнул в дверь, мазнул по пациенту взглядом и проследовал к стоящему в углу пульту.

— Да, — кивнул Кобиашвили, опуская на голову Орлову металлический колпак. — Глаза закройте...

Дмитрий послушно смежил веки. Позади затылка что-то противно загудело, внутри черепа возникла и сбежала вниз по позвоночнику легкая щекотка.

— Начали сканирование, — донесся голос Смолянича, и Орлов ощутил, как теряет сознание.

Придя в себя, Рышард Крачковский осознал, что ничего не видит, сидит в кресле, что руки и ноги его что-то держит, а прямо над ухом кто-то бубнит:

— Нетипичный случай, алгоритмы искажений имеют совершенно необычайный вид, но думаю, что спецтерапию он выдержит...

— Коллега. — Другой голос, более мягкий, вызвал из памяти образ усатого человека в белом халате. — А вам не кажется странным, что проявляют активность вот эти области мозга, отвечающие за сознательную деятельность?

— Нет, мозг «призрака» функционирует вообще очень необычно. Так что забудем об этом!

Краем глаза Рышард ощутил движение, понял, что с его головы что-то снимают. Яркий свет заставил Крачковского зажмуриться, а когда он поднял веки, то обнаружил рядом двоих психиатров. Смолянич и Кобиашвили улыбались, глядя на пациента точно две цапли на змею.

— Сейчас мы вас освободим, — проговорил усатый доктор и потянулся к размещенному на задней части спинки сенсору.

Ремни с негромким лязгом убрались в пазы, и Рышард ощутил, как кровь прилила к освобожденным конечностям.

Все время, пока его вели до корпуса, Крачковский пытался вспомнить, как именно он попал в диагностическую лабораторию. Несмотря на все усилия, ничего не вышло.

15-й день 98 года летоисчисления колонии Меру, лагерь «Острова Блаженных»

Джафар привык, что чуть ли не каждый день его водят на процедуры и обследования, но в это утро его повели вовсе не в диагностическую лабораторию и не в процедурный корпус.

Доктор Кобиашвили уверенно шагал на северо-запад, в ту часть лагеря, где, по мнению Джафара, не было ничего, кроме деревьев. За спиной сопел и покашливал санитар.

Очень хотелось спросить, куда именно они идут, но Джафар сдерживался. Он понимал, что просто так таскать пациента по территории доктор не будет.

— Пришли, — сказал Кобиашвили, сворачивая на узкую тропинку, проложенную среди густого кустарника.

Тропинка вывела к довольно большому строению, похожему на гроб. Окон тут не имелось вовсе, а дверь была одна, почти незаметная на фоне гладких, отливающих металлом стен.

Она открылась, стоило Кобиашвили подойти вплотную. Скользнула вверх, обнажив ведущую вниз лестницу, низкий потолок. Изнутри тянуло сладковатым запахом.

Тут уж Джафар не сдержался:

— Что это? Куда вы меня привели? — спросил он.

— Это экспериментальный блок, — не оборачиваясь, бросил доктор. — Проведем с вами небольшой тест.

Вслед за Кобиашвили Джафар шагнул внутрь, и дверь тут же закрылась, оставив санитара снаружи. Они спустились по лестнице и оказались в длинном коридоре.

Прошли по нему десяток шагов, и доктор остановился около двери.

— Нам сюда, — сказал он.

За дверью обнаружился просторный зал. На одной из голых стен виднелась самая настоящая мишень, а у противоположной стояла низкая кушетка.

— И как вы меня собираетесь тестировать? — поинтересовался Джафар, оглядываясь. — Тут же ничего нет!

— О том, что приборы могут крыться в стенах, вы не подумали. — Кобиашвили улыбнулся. — Ложитесь и постарайтесь расслабиться. Закройте глаза и ни о чем не думайте.

Джафар не стал артачиться, улегся на кушетку. Слышал, как хлопнула дверь, выпуская доктора, а потом слух уловил чуть слышный шорох, похожий на шум работающего вентилятора.

Открыв глаза, Джафар обнаружил, что зал полон дыма, ноздри щекотал все усиливающийся сладкий аромат.

— Это... — Джафар хотел крикнуть, но сил едва хватило на слабый шепот. Веки опустились сами собой, а последнее, что он увидел, была струйка дыма, извергавшаяся из стены прямо над его головой.

Виктор обнаружил, что «маска» исчезла, растворилась. На мгновение он растерялся, попытался вызвать другую, сконцентрироваться на «маяке», но ничего не вышло.

Вообще мыслить связно получалось с огромным трудом. Он ощущал собственное тело, но сосредоточиться не мог, не говоря о том, чтобы создать необходимый для вызова «маски» образ.

Сладко пахнущий дым причудливым образом воздействовал на функционирование мозга.

«Что они, интересно, жгут?» — умудрился подумать Виктор, и на этом поток мыслей оборвался. Он прекрасно слышал, как загудело сразу несколько вентиляторов, видел, что дым начинает редеть, но подумать что-либо по этому поводу не мог.

В голове царила гулкая пустота.

Хлопнула дверь, в зал прошел Смолянич, за ним Кобиашвили и Сагановски.

— Ну что, он готов? — спросил бывший «призрак».

— Сейчас проверим. — Смолянич подошел ближе, заглянул Виктору в глаза, холодными пальцами ощупал плечо. — Готов, можно начинать.

— Отлично. — Сагановски шагнул вперед и замахнулся для удара.

Тело Виктора все сделало само, безо всякого участия рассудка: правая рука взметнулась, чтобы поставить блок, а мышцы торса сократились, уводя туловище от удара.

Виктор спрыгнул с койки и стал в боевую стойку. Психиатры спешно отступили к стене.

— Уже неплохо, — пробормотал Сагановски и вновь ринулся в атаку.

В том, что происходило дальше, Виктор участвовал только в роли стороннего наблюдателя. Он прыгал, уворачивался, наносил ответные удары, но эти движения были столь же бессознательны, как рефлекс у собаки Павлова.