плохо читаемыми буквами. Но на древние записи он теперь походил намного больше.

Соли пока записывала на другие свитки еще несколько стихов и поэм, но это на будущее, если вдруг понадобятся. В общем, за вторую половину дня оба здорово задолбались, так что вечером, когда явился Ыгыл, мы сели около нашего уличного очага и принялись смотреть как врог готовит ужин, попутно рассказывая нам:

— Поспрашивал у наших и нашел шамана, который живет тут неподалеку и может провести этот обряд. Ты, Арти, станешь после него выглядеть на три месяца младше, а я старше. Правда, шаман говорил, что ему проще с годом работать, чем с таким коротким сроком, но я уговорил, раз ты, дружище, не хочешь тут ещё пожить.

— Главное, чтобы этот шаман чего-нибудь лишнего не нашаманил, — скептически проворчала драконесса. — Так-то для магов подобные заклинания — это уровень архимага.

— Да ты просто не понимаешь! — горячился парень. — Это разные способы колдовства! Шаман не может кинуть молнией или огненным шаром, но работа с духами и телами врогов, да и людей, им намного проще дается. А этот шаман старый, опытный. Все пройдет хорошо!

— Старый — не значит мудрый, или хотя бы умный, — не сдавалась подруга. — Всегда удивлялась тому, что некоторые считают, что со старостью обязательно приходит мудрость.

— Иногда старость приходит одна, — не удержался от расхожей шутки я. Но затем добавил. — Но мы с Ыгылом всё-таки рискнем. Чем-то же этот шаман зарабатывает на жизнь, а значит что-то умеет.

— Ну дело ваше, — развела руками драконесса. — Я-то вообще не понимаю ваших заморочек с возрастом. Один хочет выглядеть помладше… другой постарше… Два дурака!

Мы с Ыгылом переглянулись и только улыбнулись на такую оценку от подруги. И окончательно приняли решение попробовать.

На следующий день была назначена операция по продаже одного из утраченных стихотворений великой поэтессы первой эпохи Пурпурной Розы. Мы с Соли стояли в переулке и смотрели как к знакомой мне пожилой магичке, а заодно большой любительнице древней изящной словесности, той самой, которая хоть и не охотно, но участвовала в проверке меня на честность, подошел Ыгыл.

И да, я понимал, что эта дама помнит, что отдала мне целую вязанку папироидов, но, во-первых, сейчас-то она видит врога, во-вторых, папироид после моих издевательств стал совсем не похож на какой-либо из той вязанки, а в-третьих, мы просто не знаем других библиофилов, а искать их у нас нет времени.

— Госпожа, — осклабился наш друг, привлекая внимание старушки, которая как раз вышла из букинистической лавки. — Не желаете купить древний свиток? На нем даже что-то написано.

Женщина усмехнулась, но протянутую ей половину свитка все-таки взяла и вчиталась, с трудом разбирая полустертые буквы. А через несколько минут только махнула рукой и разочарованно протянула:

— Интересная запись. Какой-то древний студент писал работу по поэзии и процитировал стихотворение великой Пурпурной Розы. Тебе повезло, мальчик, потому что ты можешь продать этот свиток хоть в этой лавке, — она указала на дверь откуда только что вышла, — ну… я думаю, за пару-тройку золотых.

— Пару? — удивился врог, который еле удержался от резких слов за то, что его назвали мальчиком. — А ведь там есть ещё один стишок. В конце.

Любительница поэзии кинула взгляд в конец этой половины свитка, и руки её затряслись.

— Ого! — выдохнула мне в самое ухо Соли. — Как бы старушка не отбросила копыта. Такой исход операции мы не предполагали.

А женщина быстро пробежала глазами пять строчек и пораженно уставилась на Ыгыла, прошептав:

— Откуда у вас это, юноша? И где вторая часть папироида? Я вижу, что его разорвали совсем недавно!

— Ну… — принялся излагать нашу заготовку парень. — Мой отец нашел это в каких-то развалинах. Он хотел продать одному книжнику, и тот готов был дать двести золотых. Но что-то пропал. Возможно не нашел денег. Вот отец и бросил этот свиток к очагу, на растопку. А я всё-таки решил попробовать продать. Но я же не дурак! Я оторвал часть, а то вы запомните стих и не станете покупать.

Дама проигнорировала намек на приписываемую ей хитрость, и только охнула:

— На растопку? Может быть последнюю запись утерянного стихотворения великой поэтессы? О, боги! Юноша! Я дам вам за обе части свитка триста золотых! Надеюсь вас это устроит?

— Давайте уж четыреста, — улыбнулся во все свои внушительные зубы врог. — Для ровного счета.

— Триста пятьдесят, — отрезала старушка, неожиданно успокоившись. — Тебе, мальчик, никто больше не даст.

Я только хмыкнул, видя как меняется манера разговора этой магички. Когда дело дошло до денег, так сразу тон стал деловым и даже строгим.

Ыгыл только кивнул и отправился с покупательницей к её дому, и уже через полчаса мы обзавелись весьма внушительной суммой. Затем сходили на южную окраину Адиля, где подождали друга перед кварталом врогов, пока он оплачивал покупку раба Коляна и доставку того в Клосс.

— Вот! — закончил краткий рассказ про то, как всё прошло, оранжевый парень. — Первая часть операции завершена отлично! Нам надо через две недели прийти в Клосс, и там мы продадим заклинания Жулю. А пока пошли к шаману? Что откладывать?

Соли не преминула ещё раз высказать свое мнение о нашем уме, раз мы хотим с помощью духов обменяться тремя месяцами возраста, хоть и чисто внешне, но идти с нами не отказалась. Только проворчала:

— Я там посижу в сторонке. И не зовите приближаться. Духи, они такие, могут опознать во мне драконессу, а мне это совсем не надо.

Мы вышли из города через одни из южных ворот и через полчаса разыскали шатер, или может быть юрту шамана, которая была установлена посередине большой поляны среди скал и зарослей кривых деревьев. Совсем недалеко возвышался отвесный склон одной из столовых гор, и место было до крайности живописное. Чуть поодаль виднелись еще юрты и загон с несколькими уже виденными мной травоядными ездовыми динозаврами. В общем, этакий небольшой поселок врогов почти под стенами Адиля.

Встретил нас сам шаман, обычный такой врог, за два метра ростом и с огромной клыкастой челюстью, напоминающей экскаватор. От виденных мной ранее гигантов этот отличался тем, что был очень стар. Настолько, что его кожа уже почти потеряла оттенок оранжевого и была скорее просто серой.

Ыгыл долго разговаривал с хозяином на языке врогов. Я не понимал не слова, только мог строить предположения, когда кто-то из собеседников посматривал на меня или даже на Соли. Подруга же понимала всё, но виду не подавала, а осматривала окрестности, тщательно изображая скуку. В конце разговора Ыгыл достал пятнадцать золотых и, как я понимаю, заплатил за обряд авансом.

Наконец