Боль в левом боку – яркая, жгучая. Колчан исчез, и стрелы вместе с ним. Наверху, услышала она, заскрипело дерево палубы. Она навалилась на цепь всем телом, сбросила с себя остатки лука. Подтянулась из воды к борту и обнаружила, что смотрит в бездонный черный глаз винтовки.

Великан, спустившийся по пандусу в несколько длинных шагов, стоял над ней. Стальной носок его ботинка находился совсем рядом с ее пальцами. Он смотрел на Миранду через прицел.

Капая водой с подбородка, она рассмеялась. Не смогла сдержаться. Крепко держась за баржу, она отпустила цепь в воду и вынула из кармана нож. Когда же явила лезвие из воды, то увидела на лице здоровяка улыбку.

– А ты молодец, – сказал он и, отступив на три шага от края баржи, поставил винтовку прикладом к тому, что осталось от рубки.

Миранда залезла на баржу. Медленно встала. Не перенося вес на правую ногу, чтобы та не подогнулась. Но нагрузив левую, стиснула зубы от боли в боку.

– Прям чертовски опасная, Какая-Разница, – заметил великан.

Баржа качнулась на воде.

Миранда сделала один неуверенный шаг. Два шага. Упала на четвереньки.

Из ее левого бока хлестала кровь.

У нее задралась рубашка, явив рану – красный разрез вдоль ребер. Она поняла, что поранилась стрелой, когда падала в реку. Одна из тех, что вывалились из колчана, должно быть, резанула ее под водой.

– Бедная девочка, – сказал великан и шагнул к ней.

Когда он оказался достаточно близко, она взмахнула ножом, но он легко отскочил и схватил ее за запястье. Сжал его, и нож выпал на палубу. Второй рукой – огромной, широкой ручищей – он сдавил ей горло и поднял в воздух, так что их глаза оказались на одном уровне, а ее кроссовки зависли в добрых трех-четырех дюймах над баржей. Мускулы его рук напряглись, задрожали, заиграли. Он сильнее сжал пальцы. Она вцепилась в его запястье, старая боль в горле вспыхнула с новой силой, и он нежно, с некоторым терпением взялся свободной рукой за ее и отвел от себя.

Позади здоровяка из реки выползла маленькая тень. Мокрая и голая, она поднялась по бетонному пандусу, быстро пробралась по траве и влезла на баржу. Схватила ржавый трехлопастный пропеллер и занесла над головой.

У Миранды потемнело в глазах.

Джон Эйвери с яростным криком врезал здоровяку пропеллером в бедро.

У великана подогнулось колено.

Миранде в легкие вновь хлынул воздух, когда ее уронили на палубу.

Великан рывком обернулся к Эйвери, который уже отскочил к рубке, где стояла винтовка.

Здоровяк вышвырнул пропеллер в реку.

Эйвери схватил оружие – в его руках оно показалось длинным и громоздким.

Великан выбил пушку и, поймав Эйвери за уши, поднял его над палубой. Эйвери схватил мужчину за запястья, чтобы перераспределить вес и не остаться без ушей. И пока он висел голый, с гримасой боли и раздирающим криком, здоровяк стал сжимать голову карлика между ладонями.

Миранда схватила отцовский карманный нож, который упал на палубу, и ринулась на великана. Удар ее вышел слабым, и короткое стальное лезвие отскочило от куртки великана и сложилось, порезав ей костяшку указательного пальца. Великан навалился на нее своим весом, повалив с ног. Карлика же он по-прежнему держал в воздухе и сжимал его голову ладонями.

Миранда снова раскрыла нож и, подлетев к здоровяку сзади, с силой всадила лезвие ему в правое плечо, по самую рукоятку. Потом провела ножом вниз, надавив всем телом, прорезая кожу, толстовку и плоть.

Великан взвизгнул всего раз – резко, как раненый зверь.

Эйвери упал на рубку.

Миранда потеряла равновесие и, ухватившись за цепь между перилами палубы, повисла на ней. Великан направился к трапу и спустился на траву, шатаясь из-за лезвия, торчавшего у него из спины. Рваная рана на ноге, куда ударил пропеллером Эйвери, кровоточила через джинсы. Миранда проследила за тем, как он поднимается по склону, лишь раз слегка споткнувшись о край пандуса. Кровь стекала по его рукам. Нож так и торчал из спины. Великан брел медленно, в каждом его шаге по рифленой поверхности ощущалась неуверенность. Наконец он доплелся до вершины холма и скрылся из виду. Затем раздался резкий треск мотоцикла. Довольно долго двигатель шумел на холостом ходу. Достаточно, чтобы Миранда, уже влезшая обратно на баржу, задумалась, не отключился ли великан у себя на сиденье. Но затем последовало протяжное заикание разгона, и мотоцикл заревел, удаляясь, пока звук не затих.

Эйвери сжался под рубкой.

Заросли вдоль берега пылали, и среди них – тела двух мужчин, один из которых уже горел, плюс третий труп на пандусе.

Миранда чувствовала себя так, словно внутри нее крутилось колесо со множеством зубов. Она свесила голову за борт баржи. Ее не рвало, но, когда ощущение прошло, она поняла, что в ней было что-то еще – в пустоте, проделанной судьбой, находилось что-то твердое и тяжелое. Она отодвинулась от края, боясь свалиться в реку и утонуть вместе с этим новым грузом, как с привязанной к ноге наковальней.

Она подползла к Эйвери. Коснулась его предплечья, и они встретились взглядом.

Взяла из груды хлама на палубе длинный ржавый багор. Используя его как костыль, поднялась на ноги и подошла к трупу на пандусе. Увидела острые подпиленные зубы коротышки в затухающем пламени. Река омывала его подошвы. Она наклонилась над телом и пошарила в карманах его жилетки. Нашла ключ от «Форда» на цепочке с кроличьей лапкой. Сунула в карман. Вытащила стрелу из груди трупа, швырнула в воду, сняла с него футболку и обвязала вокруг туловища, закрыв рану в боку.

Эйвери пересек луг вслед за ней. Подошел к следующему телу, лежащему ничком, и стянул с мертвеца кожаную куртку. Обернул ее вокруг себя, насколько мог.

Миранда взглянула на обугленный труп, запутавшийся в кудзу вдоль берега. Кожа на щеках у него почернела, губы сплавились с зубами.

Вместе с Эйвери поднялась по пандусу.

Рядом с «Бронко» остался один «Шовелхед»; ключ висел в замке зажигания. Рядом, где до этого был припаркован второй мотоцикл, Миранда нашла отцовский нож, липкий от крови здоровяка. Она вытерла его о джинсы и сунула в карман.

Эйвери устроился на пассажирском сиденье «Бронко», в подкопченной и окровавленной кожаной куртке. Миранда вставила ключ в замок зажигания и повернула. Выжала сцепление, поставила ногу на педаль тормоза, поморщившись от боли в боку. Переключила передачу, и вскоре и река, и мертвец оказались далеко позади. Долгая гравийная дорога сменилась асфальтовой дорогой штата, и там она повернула обратно на юго-восток, к границе штата Арканзас, за пределы округа Нэш и Гнезда. Где им ничего не угрожало. «По крайней мере, какое-то время», – подумала она.

Лежа и умирая, чувствуя металлический запах собственной крови, старая ведьма вспоминала путь, по которому шла с тех пор, как выбралась из леса целую жизнь назад, когда впервые подняла глаза и увидела на вершине холма давно заброшенную хижину. Ее новый дом. Как она убирала лозы, свисавшие с колонн крыльца, как прогнала мышей и пауков, а потом отправилась пешком в город, чтобы выторговать гвозди и доски. Первую козу она заработала, приняв роды у какой-то жительницы низин. Потом обнесла лачугу забором, вспахала дикий сад. Наколола дров. Уже в четырнадцать руки у нее были грубые и мозолистые. Из старого амбара она сделала баню, а из камней, что сама притащила из низины, сложила каменную печь. Духи жили там с самого начала. Сама лачуга довольно постанывала от каждой новой доски, что она прибивала. Каждую ночь банник будил ее своим безумным хихиканьем.