её раздражают – она их ненавидит. Я прекрасно помню, какой скандал она закатила администрации, когда в фойе отеля на неё нечаянно налетел пятилетний мальчишка, и как её всегда нервировали крики играющей рядом ребятни.

Я не понимаю, как мог быть таким слепым. Ведь отношение к тому же Вальтеру, чужим детям просто вопило о её настоящей сущности. Но я не хотел этого видеть, а Марина направляла моё внимание на себя, нежными словами и умелыми ласками добиваясь желаемого. Как много таких как я, стремящихся угодить своим Маринам только за пятиминутное удовольствие, и продолжающих жить, как сказал Серж, в мире иллюзий.

Это меня вселенная грубо выкинула из симулятора красивой жизни, жестоко ткнув носом в суровую реальность.

– Алексей? – Серж переводит взгляд с моего лица на сжатый кулак.

Я разжимаю уже побелевшие пальцы и некоторое время тоже смотрю ему в глаза. Словно хочу увидеть в них ответы, но читаю лишь немой вопрос.

– Алексей, напиши, что тебя беспокоит, – наконец произносит родстаенник.

Меня многое беспокоит. Но я не знаю, на какой стороне играет Серж. А явное преимущество пока в его руках. Тогда как я – всего лишь простая пешка в чьей-то хитроумно сплетённой игре. И я совершенно не знаю, можно ли доверять тому, от кого сейчас всецело завишу. Ведь по сути о моём отъезде знает только Надя.

Не отдаю айфон владельцу, в надежде что получу ответ, а сам печатаю на планшете:

«Марина знает, что вы мой родственник?»

Показываю вопрос и наблюдаю за реакцией. Не скажу, что я опытный психолог, или кто там определяет по лицу характер и мотивы человека. Но если сейчас меня начнут яро уверять, что этого не может быть, я не поверю.

Мой вопрос заставляет Сержа задуматься. Он хмурит брови и пальцами трёт идеально выбритый подбородок.

– По идее – нет. Но… – Поднимает на меня свой взгляд, но не договаривает. – Твоя жена беременна, Алексей. – Вдруг резко переводит тему.

Отношение к семье, браку у Сержа категоричное. Для него это святыня. Именно поэтому он осуждает меня за связь с Надей, считая нарушением всех моральных ценностей.

– Ты не можешь взять и оставить женщину, которая ждёт от тебя ребёнка, только потому, что в её отсутствие, – Серж замолкает, подбирая слова, но легко догадаться, что он хочет сказать, – другая успела занять её место. Нет, Алексей, ты не прав, – отвечает, заметив, что я отрицательно качаю головой. – Настоящие чувства не могут просто так исчезнуть и вдруг появиться из ниоткуда. Это мираж. Иллюзия. Обман. Не буду тебя разочаровывать, но хочу предупредить, чтобы ты был к этому готов.

Нет. Я снова качаю головой.

– Алексей, сейчас ты на эмоциях, поэтому мыслишь импульсивно. Пройдёт время, ты успокоишься, и сможешь оценить ситуацию с другого ракурса. Тебе нужно остыть. Новое место, новые впечатления помогут в этом. Я же могу поддержать твою жену, пока ты проходишь лечение…

«Ты можешь даже на ней жениться». – Печатаю я со злости.

– Алексей! – Серж с укором смотрит на меня, видимо решив, что я упрекаю его.

Плевать.Он тоже бросил беременную женщину, вычеркнув её из своей жизни.

– Я не знал, что Ирина забеременела от меня, – звучит сухо.

И мне непонятно, то ли он прячет свои эмоции, то ли до сих пор чувствует вину.

– Иначе я бы никогда не ушёл от ответственности за свои поступки. А ты готов отказаться от беременной жены только ради временного увлечения!

Не знаю, как я усидел на месте, а не двинул в челюсть за «временное увлечение». Хотя с его стороны может так это и выглядит.

«Решение о разводе я принял до Нади. И оно не изменится. Оставь свои морали для кого-нибудь другого. Мне они не нужны». – Я резко разворачиваю планшет к Сержу, даже не заметив, что грубо перешёл на «ты».

Глава 26

Серж ничего не отвечает, и некоторое время мы едем в тишине. В купе входит красивая молодая женщина в форме, больше похожая на модель, чем на проводницу. Она вносит разнос с ужином и с обаятельной улыбкой желает приятного аппетита, судя по звучанию, на немецком языке. Серж вежливо ей что-то отвечает и, посмотрев на свои дорогие наручные часы, уточняет какой-то момент по времени.

Я же, как инопланетянин, слушаю незнакомую речь, из которой понял два слова: «guten» и «Appetit», и осознаю, что в данной ситуации я не только немой, но и к тому же «глухой», потому что ни черта не понимаю. Настроение скатывается ещё ниже. Однако, это не ускользает от внимания Сержа.

– Фрау Аннабель, – имя было написано на бейджике, – уточнила во сколько она может забрать использованную посуду. Я решил, что получаса нам будет вполне достаточно, чтобы поужинать. – Серж делает ударение на местоимении во множественном числе. – Ты за весь день ничего не ел. А учитывая, что последние сутки из-за перелёта растянулись, то это уже больше семнадцати часов. Если стесняешься – я могу выйти.

Нет. Качаю головой.

По купе распространяется умопомрачительный запах мяса. Стейк выглядит очень вкусным и сочным, но аппетита у меня нет. Беру стакан со свежевыжатым апельсиновым соком и подношу к губам. Чувствую, как прохладная жидкость стекает внутри, разгоняя неприятные ощущения, и только после этого понимаю, насколько сильно я голоден. Съедаю стейк и салат и всё равно чувствую голод, смешанный с невыносимой тоской. Ни один, даже самый высококлассный люкс, не заменит простого тёплого ужина рядом с любимым человеком.

Серж вытирает губы салфеткой, кладёт её под пустую тарелку и произносит:

– А теперь расскажи, пожалуйста, что значит «принял решение о разводе до Нади».

Смотрю на него как на идиота, но это нисколько его не смущает.

– Напиши. Я не так выразился, – поправляет он себя. – Времени у нас предостаточно.

Несмотря на ночь, Серж выглядит достаточно бодро. Видимо он выспался во время перелёта. Отношение к его предложению у меня смешанное. С одной стороны я не хочу, чтобы кто-то знал о грязном белье моей семьи, а с другой – если не сказать правду, Серж так и будет заблуждаться насчёт Марины.

Мне заново приходится пропустить через себя всё то, что я тогда пережил. Страх, боль, отчаяние и нежелание жить. Эмоции поутихли. Рваный шрам на душе после глубокой раны затянулся, благодаря Наде, но не зажил, а всё ещё