Я упала на колени на холодный пол платформы, поезд пронесся за моей спиной.

– Он пытался столкнуть ее на рельсы! Вы это видели? Он пытался столкнуть ее?

Двери вагона за моей спиной распахнулись, и наружу вывалили пассажиры, пихая меня, задевая голову своими сумками. Когда толпа поредела и поезд, закрыв двери, уехал прочь, рядом со мной на колени опустилась женщина.

– С вами все хорошо? – Она помогла мне встать на ноги. Другая женщина протянула упаковку бумажных платочков; я достала один и приложила к разбитой губе. Напавший на меня мужчина и двое его друзей как будто испарились.

Когда приехала полиция, служащие попросили меня описать, что же произошло.

– Мужчина сказал мне грубость, – ответила я, но я не могла повторить им его слова. – Я возразила, он меня ударил.

– Он пытался столкнуть ее с края платформы, – вставила женщина, предложившая мне бумажные платочки. – Я все видела.

Служащий полиции сказал, что они проверят систему видеонаблюдения и свяжутся со мной. Неслушающейся рукой я вывела на предоставленной бумажке свое имя и адрес, то же самое сделали свидетели.

Полицейский спросил меня во второй раз, не нужно ли мне в больницу.

– Я просто хочу вернуться домой, – устало прошептала я.

Поезд въехал на станцию, и я опустилась на одно из пластиковых оранжевых сидений. Мужчина, сидевший напротив, был старым и сморщенным. В окне над его головой я видела отражение: Плам в платье Алисии, губа разбита. Я уставилась на женщину – она уставилась на меня в ответ.

* * *

Девочки останутся девочками

В семь тридцать утра поезд «Метролинк» до вокзала Юнион в Лос-Анджелесе задерживался. Девочка лавировала меж толпами ожидающих пассажиров. Мужчины и женщины, уткнувшиеся в газеты, телефоны, планшеты, не обращали на нее внимания. Она должна была готовиться к школе, эта стройная одинокая девочка на платформе, укутанная в шаль. Ноги ее были босыми, но ей не было холодно. Она не чувствовала холод, ничего не чувствовала. Ее тело больше не принадлежало ей после нападения, после того, как столько людей видели фотографии в интернете. Скоро. Скоро она избавится от этого тела.

Мужчины и женщины на перроне, уставшие, невыспавшиеся, смотрели на нее, но видели просто девочку. Ее личность была тайной, но все они читали о ней, даже если и не подозревали этого. Ее препарировали еще до того, как она умерла.

Девочка почувствовала приближение поезда к станции босыми стопами. «Отойдите за ограничительную линию», – послышался из динамиков искаженный мужской голос. Но девушка не отошла. Она бросилась вперед и прыгнула.

La luz se fue[22].

Девчонке нравилось гонять на машинах с парнями, говорили они. Вы видели, как она одевалась? Маленькая шлюшка. Она точно не казалась двенадцатилетней.

Люс жила с бабушкой в доме на окраине Санта-Марианы, всего в часе езды к северу от Лос-Анджелеса. Ее матери не было дома больше года. Если бы мать была рядом, Люс бы не каталась на машинах с мальчишками – ей пришлось бы сидеть дома, зубрить каждый вечер домашку и забыть о том, чтобы ускользнуть вечерком из дома, – но за нее отвечала бабушка, наполовину слепая и страдающая артритом.

По телевизору один из местных жителей задал вопрос: «Где же была мать девочки? Это все ее вина!»

Мать девочки была военным врачом и служила в Афганистане; с матерью, работающей так далеко от дома, Люс была все равно что беспризорница – гуляла сама по себе, ходила туда, куда желала. И в округе это не осталось незамеченным. Она была девочкой, отбившейся от стада и его безопасности, одичалой, легкой добычей. Вы видели, как эта девчонка одевалась?

Все произошло в заброшенном доме, на грязном матрасе в пыльной комнате без занавесок на окнах. Старший брат ее одноклассника, мужчина по имени Крис, пригласил Люс на вечеринку. Крис и его друг Ламар заехали за ней и привезли девочку к заброшенному дому. Люс увидела, что никакой вечеринкой там и не пахло. Просто стояла кучка парней, они явно чего-то ждали. Крис приказал Люс снять одежду. «Да ладно, – фыркнул Ламар, – мы знаем, что ты уже делала это раньше». Он сказал, что если она не послушается, он прирежет ее. У него был нож. Она разделась и легла на грязный матрас посреди комнаты. Все началось. Первым вошел Крис, за ним Ламар, потом другие мужчины, по очереди, один за другим. Люс уставилась в потолок, не в силах смотреть на их лица, и терпеливо ждала. Ждала, пока все закончится. Но они не отпускали ее часами.

По телевизору мать одного из обвиняемых заявила: «Эта шлюшка сама позволила парням взять ее. Она сама виновата!»

Когда мужчины ушли, Люс осталась в доме. Она выползла в коридор и, собрав последние силы, устало поднялась на ноги. Она не собиралась никому рассказывать о том, что произошло; они предупредили, если она скажет кому-нибудь, они убьют ее.

Все узнали о произошедшем от младшей сестры Криса. Она увидела на телефоне брата фотографии голой Люс на матрасе. Там были фотографии Криса, берущего Люс, и Ламара на голой Люс, и других парней, которых сестра Криса не знала. Девочка выложила некоторые фотографии в интернет и поделилась ими со своими друзьями в социальных сетях. Она рассказала об этом директору, надеясь, что у Люс будут неприятности. Маленькая шлюшка. Фотографии групповухи Люс и других парней распространились по школе.

Директор сразу же связался с полицией. Лица Криса Мартинеса и Ламара Уилсона были единственными узнаваемыми на фотографиях, но полиция насчитала по крайней мере еще четверых мужчин. Когда двадцатиоднолетнего Мартинеса и двадцатитрехлетнего Уилсона допрашивали, они утверждали, что секс был с согласия Люс. Они сказали, она уверяла их, что ей уже есть восемнадцать. Девчонке нравилось гонять на машинах с парнями, говорили они. Сказали, она не была девственницей.

В газете мать одного из обвиняемых заявила: «Эта девчонка сама заманила моего сына в заброшенный дом».

После их ареста Мартинес и Уилсон назвали имена четырех других мужчин, которых тоже арестовали. Местные СМИ освещали это дело. Лидер общины заявил, что полиция притесняет «цветных» мужчин. Во всем обвиняли Люс, «маленькую шлюшку», которая втянула парней в неприятности. Социальные службы подумывали о том, чтобы перевести Люс на патронатное воспитание в другую часть штата, пока ее мать не вернется домой, но до этого так и не дошло. Одним утром Люс появилась на вокзале Санта-Мариана, закутанная в одну только шаль.

По телевизору, после того, как Люс бросилась под поезд, пастор местной церквушки вопрошал, обращаясь к зрителям: «Почему мать этой девочки не следила за ней? Хотел бы я это знать».

Мать Люс вернулась из Афганистана к похоронам дочери. Мартинес и Уилсон были освобождены под залог, но другие мужчины оставались взаперти, к счастью для них. Вскоре после того как Мартинес и Уилсон вернулись домой, они исчезли. Никто не видел их больше месяца.