— Это еще что за нахер? — настроение стало еще хуже. Я неспешно прошел через гостиную, заглядывая на кухню: Дэдэ возилась у плиты, вся такая воздушная и домашняя. Легкое платье на одно плечо паутиной обволакивало стройное тело, волосы небрежно забраны наверх, она даже пританцовывала под какую-то визжавшую мадам.

На столе стоял пышный белый букет и ваза со свежим печеньем. В моей столовой живые цветы?! Это уже перебор! Вот кто ее просил?! Пусть еще радужные носки на камин развесит! Только вот до Рождества мы не дотянем. И что она там готовит? Очередное приворотное зелье? Дэдэ на кухню-то обычно заходила только, чтобы на Трамп-Тауэр посмотреть! А теперь красоту наводит, гнездышко семейное вьет. Строит из себя образцовую жену. Только вывески не хватает: «семья американской мечты»! Нет, я готов признать, что стало уютней, по-домашнему, и мне это не нравилось. На что рассчитывала Дэдэ, устраивая здесь Плезантвиль? Через три месяца она вылетит отсюда пинком под зад, никакое печенье не поможет!

В общем, за уют я поблагодарил жену по-своему — наорал на нее.

— Ну и кто тебе разрешал здесь хозяйничать?

Дэдэ подскочила, испуганно обернувшись. На губах улыбка, в глазах озорные смешинки. Неужели видеть меня рада?

Джейсон, я люблю тебя…

Ее слова снова ударили в голову — я разозлился еще сильнее.

— Что ты здесь устроила? — нарочито небрежно понюхал печенье и, признав негодным, бросил на стол. — Решила заработать звание жены года? Не выйдет. От тебя же за милю фальшью несет.

Дэдэ опешила от моих наездов. Так и стояла с деревянной ложкой, на которую налипли кусочки теста и шоколадная крошка. Ее улыбка сползла медленно, а взгляд на глазах потух.

— Нет, я просто… — наконец отмерла она. — Ничего такого, время было и я…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Лучше бы в салон сходила, эпиляцию сделала, ботокс в мозг закачала — это у тебя лучше получается, — едко заметил я. Да, я намеривался выиграть в номинации «мудак года». И у меня получалось.

— Почему ты злишься? — нахмурилась Дэдэ. — Не хочешь — не ешь! — кажется, она тоже начала заводиться.

— В моем доме живут по моим правилам, одно из них: не лезть, куда не следует. Ты везде решила засунуть нос?

— Окей! — воскликнула Дэдэ. — Не лезу. — Она бросила лопатку в раковину. Обошла меня, распахнула окно — я даже дернулся, мы на высоте пятидесяти с лишним этажей вообще-то, но Дэдэ прыгать не собиралась — она схватила букет с пышными короткими пионами и выбросила его в окно. Я только моргнул ошалело. Туда же отправилось блюдо с печеньем.

— С ума сошла? — поинтересовался, наблюдая за порывистыми движениями. Кому-то на голову прилетит подарочек. Закон нарушаем, вообще-то. Если что придут ко мне. Но Дэдэ на замечания не реагировала. Она бросилась к печке, взяла полотенце и достала большой противень. Запах корицы и шоколада окутал кухню — у меня даже в животе заурчало.

Дэдэ открыла дверцу, где стояла корзина для мусора и попыталась вытряхнуть туда печенье. Бля, нужно было сначала поесть, потом орать. Раньше моя жена не была настолько скорой на расправу.

— Черт! — схватилась за ногу. Противень упал на пол, а Дэдэ засуетилась возле крана с водой. Вот, довыделывалась! Я подскочил к ней. — Не смей ко мне прикасаться! — оттолкнула она.

— Успокойся, — я даже встряхнул ее, чтобы в себя пришла. — Дай посмотреть.

Дэдэ ожидаемо отпихнула мою руку. Пришлось применить силу. Я усадил ее на высокий стул, сбегал за аптечкой и, оголив бедро, осмотрел ожог. Кожа покраснела прилично. Достал крем и осторожно принялся мазать больное место.

— Я сама, уходи, — попыталась брыкаться Дэдэ.

— Успокойся уже! — отдернул я.

— Ты первый начал! Пришел, орешь… — она замолчала, плотно сжав губы. Мне даже показалось, что заплачет сейчас. Но нет, в руки взяла себя, воинственно вздернув острый подбородок. Глядя на нее, я даже почувствовал раскаяние. Плохое настроение, дурной характер — сложно со мной, признаю.

— Что мы будем делать, Дэдэ? — спросил, подняв с пола печеньку. Вкусно. Ей, естественно, не сказал.

— Они не допеклись, — обиженно проговорила, пытаясь высвободиться.

— Последний раз, когда ты так ластилась ко мне, я попала на пятьдесят мультов и стал фактически холостяком.

— Я поняла, больше не буду ластиться. — Она улыбнулась, но совсем не весело. — Может, я хочу так взбесить тебя, чтобы ты наконец меня отпустил?

Нет. Она не хотела уходить. Я чувствовал это.

— Дэдэ, ты понимаешь, что мы в любом случае разведемся? Без вариантов.

— Понимаю, — сказала серьезно и посмотрела так, что стало ясно. Она действительно понимает. Даже не надеется на продолжение. Знает, что «нас» быть не может. — Джейсон, мы разведемся, я осознаю это, поверь, но оставшееся время, раз уж мы живем вместе, давай хотя бы попробуем не собачиться из-за каждого слова, взгляда, печенья!

— Мир? — скептически уточнил я.

— Перемирие, — Дэдэ даже протянула мне руку. Хм, что же, чем черт не шутит.

— Не надейся, что станет легче, — предупредил на всякий случай.

— Ты мерзавец, Джейсон Сторн, и никакое перемирие этого не изменит.

— А ты сука в кубе, и я не сжалюсь над тобой никогда, разве совсем чуть-чуть и только в качестве поблажки из-за боевого ранения, — я кивнул на ногу и подхватил ее на руки. Сегодня я буду нежным. Черт, я уже и забыл, что это такое.

Глубокой ночью я, довольно закинув руку за голову, прикрыл глаза. Дэдэ сплелась с моей ногой, к груди прижалась, потершись о нее щекой. Мне было хорошо: по телу прошлась приятная усталость, дыхание выровнялось — я почти уснул, когда Дэдэ легко поцеловала меня в губы и шепнула:

— Спокойной ночи.

Она осторожно поднялась, уйти собиралась.

— Куда? — я поймал ее ладонь и дернул. Подмял под себя, горячим телом накрывая.

— Не могу больше, устала.

Я тоже не мог. Поздно уже — или, наоборот, рано — спать хотелось, в общем. Поэтому моя голова, коснувшись подушки, выключилась. Только последние помню:

— Джейсон? — позвала Дэдэ, завозившись подо мной, потом тоже затихла. Утром мы проснулись в одной постели. Впервые за последние четыре с половиной года. Дела…