— Приветствуем вас на нашем вечере, и да здравствует литература! — провозгласил он под громкий свист плохо отрегулированного микрофона.

Затем он поблагодарил АМО, мэрию, префектуру, Управления по культуре (местное и центральное), Министерство культуры и средств коммуникации, Евросоюз и целый ряд «партнеров» — от Содружества бывших почтовых работников до ресторана «Королевское дитя», обеспечившего банкет.

Пока он говорил, со стороны спортивных раздевалок под покровом темноты к сцене приблизилась группа подростков. Вскоре стало понятно зачем: занавес был поднят, и ведущий объявил, что перед началом литературного мероприятия, «которого мы все ожидаем с нетерпением», выступят местные знаменитости из числа школьников и студентов.

— О господи, какая скучища! — пробормотал позади меня Мейнар.

В то же время с трибун послышались насмешливо-поощрительные выкрики. Я вынул из кармана диктофон, на случай если прозвучит что-нибудь забавное.

Оказалось, что не зря. Сперва вышла ученица частной школы Святой Терезы, лауреатка поэтического конкурса среди начальных классов департамента Йонны. В течение полуминуты была видна лишь ее белокурая макушка, но ничего не было слышно. Затем прожектор и микрофон были отрегулированы, и прозвучала «Ода к моему котику», написанная гекзаметром, к несчастью, слишком быстро перекрытая смехом и выкриками «мяу!», помешавшими основной части зрителей насладиться шедевром:

Маленький котик любимый, сколь ты неразумен!

Ты меня бросил сперва ради корочки сыра,

На мостовую ты выскочил после в погоне

за мышью —

Не суждено тебе съесть ее было: рычанье мотора,

Миг — и в крови колесо, ты же — в кошачьем раю!

— Неплохо! — фыркнул Мейнар.

Брейтман, слегка обеспокоенный, снова взял микрофон и разразился длинной тирадой, плавно переходя к тому, чтобы представить следующего участника, но вдруг резко замолчал, поднеся руку к уху. В тот же момент на гигантском экране появилось его лицо, на котором озабоченное выражение сменилось радостным. Он вскинул голову, торжествующим жестом воздел руку к небу и объявил с интонацией Андре Мальро, возвещающего о прибытии генерала де Голля на площадь Республики 4 сентября 1958 года:[88]

— А теперь, дорогие друзья, встречаем представителей высокой литературы под небом Оксерра!

Лучи прожекторов замелькали над сценой, отыскивая свою главную мишень. И вот в перекрестье двух столбов света появился ослепительно-белый вертолет. С минуту он величественно покачивался в воздухе, потом, резко снизившись, застыл в двух метрах над посадочной площадкой. Наконец опустился. Другие прожекторы также включились на полную мощность, и в резком слепящем свете дверца вертолета медленно отъехала в сторону. Сперва на траву спрыгнул пилот в оранжевом комбинезоне, потом три героя сегодняшнего вечера: сперва Кристин Анго в сиреневой блузке и белых брюках, затем Филипп Соллер в ярко-синей куртке и, наконец, Мишель Уэльбек, чьи ярко-оранжевые брюки были заметны издалека. Все трое, стараясь пригладить поднявшиеся дыбом волосы, согнувшись и слегка пошатываясь из-за мощного вихря, поднятого лопастями вертолетного пропеллера, двинулись к сцене.

Раздались аплодисменты, усиленные микрофонами, но вскоре заглушенные пением рабского хора из «Набукко».[89]

Прожекторы, оторвавшись от знаменитостей, осветили небо, затем подножие трибуны и первые ряды зрителей. Через какое-то время я различил троицу в темноте: Соллер, со спутанными волосами и длинным сигаретным мундштуком, сидел в середине и, жестикулируя, переговаривался со своими собратьями, шепча им что-то на ухо. Анго нервно поправляла выбившуюся из прически прядь волос. Уэльбек время от времени подносил к губам фляжку, а в остальное время сидел, слегка наклонив голову вперед.

— Через несколько минут наши почетные гости разделят с нами великий момент в истории литературы! А пока, в виде приветствия, еще одна дань уважения молодежи Оксерра поэзии!

Пятеро парней, в большинстве своем чернокожие, разболтанной походкой поднялись на сцену. Двое заняли места возле музыкальных инструментов, остальные столпились вокруг микрофона.

— Они прибыли с другого берега Йонны, чтобы усладить наш слух и наши сердца! — провозгласил Брейтман. — Итак, Genius Erxo, рэп-группа, прославляющая индустриальный гений!

Самый мелкий из музыкантов подал знак, взяв высокую ноту на синтезаторе, тотчас подхваченную ударными, и лидер группы, высокий негр в зеленой шапке, начал скандировать, оттопырив большой и указательный пальцы вытянутой правой руки:

Это мы, рэпперы Гениус Эрксо,

Мы очень горды, что мы из Оксерра,

Мы парни с парадоксальным телом,

Мы не боимся вызовов, мы знаем, что делаем,

Приходите нас послушать, вам будет кайфово,

Среди нас нету лабухов и дешевок,

Телки просто тащатся от наших стишков,

Гениус — потому что у нас куча мозгов!

Пусть мы вылезли из сточной канавы,

Но наша музыка — просто браво!

Это вас смущает? Вот вам ответ:

Где смущение — там кайфа нет!

В этот момент вклинился второй певец, невысокий араб, и объявил:

— Итак, представляем вам Genius Erxo! Такого вы никогда не видели!

Третий певец продолжал:

Что круто, чуваки, — это трава и косяк,

И сплифф[90]под настроенье — это тоже ништяк,

Играть в AJA[91]— тоже козырно,

Все телки бегут на тебя позырить,

Я, крошка, от тебя под душ холодный несусь,

Ну, подставляй мордашку — я на ней распишусь!

Соперников утопим в отхожем месте,

Мы рядышком с тобой — давай-ка смоемся вместе!

С Гениус Эрксо — победим!

В гримерке третий тайм — хорошо посидим!

В Оксерре классный оттяг, так не робей, наливай!

Глоток того-сего — вот вам и рай!

И наконец, трое закончили все хором:

Руки пожмем друг другу покрепче —

Клевым чувакам ссориться нечего!

Последние слова утонули в грохоте аплодисментов. На темной сцене одна из распорядительниц, вооруженная карманным фонариком, вывела Соллера на середину. Брейтман, представляя первого из почетных гостей, «не нуждающегося в представлениях», не поскупился на похвалы: