– Странно как, мне давно не было так… Приятно, что ли… Хотя, всё, всё неправильно! Сижу в квартире одна, ни на курорт не поехала, ни в компанию не отправилась. Даже в ресторан не попала. Всё не так. Только… Только мне так вкусно курицу эту есть. И пельмени из морозилки. И дурища эта. Смешная… Небось, Ленка не пожалуется! Она-то такое любит. Ну и правильно, кому Ленка нужна-то ещё? – тут её рассуждения несколько сбились, потому что выводы из их получились какие-то нелогичные. Сестра празднует с мужем, с бабкой, и с этой, как там её зовут… Со свекровью, короче. И ещё подросток какой-то у них имеется. Нет, понятно, что это только для таких клуш, как Ленка. Потому, что ни одна уважающая себя женщина не потерпит рядом свекровь, да ещё невнятных подростков. Да и родная бабка в семье не нужна! Везде, во всех-всех журналах и статьях посвященных психологии, на всех форумах всегда говорят, что семья – это муж и жена, ну и их дети, пока они маленькие. Выросли – пинка им, и пусть свои семьи делают, а не сидят на родительских плечах, это тоже все знают, просто альфа и омега счастливой жизни! А лучше всего вообще жить одному! Ни тебе мужа – бездельника, ни деток-личинок – спиногрызов. Живёшь в своё удовольствие!

– И правда, нафига такое терпеть? – фыркнула Светка. – Ну, что с этой дуры-Ленки взять, всегда была малахольная! А вот я, например… Никто мне не мешает, живу в своё удовольствие!

– Большое такое удовольствие… Что даже курицу варенную с малознакомой собакой съесть и то вкуснее, чем все твои рестораны! Не мешает тебе, конечно, никто… Кроме себя самой. Себя-то не выгнать, не выбросить и не сбежать. А вот помочь тебе с тобой, да твоим дурацким характером, некому. Так, глядишь, близкие бы и подсобили, пожалели, когда тоскливо, поругали, когда есть за что, рассмешили, когда расстроена, да и силы твои не в пустую уходили бы, а для них. Это же важно, отдавать силы для любимых. А ты? Живёшь в своё удовольствие? Вот и сиди, вой в своём углу на своём диване со своими модными психологами!

Светка проснулась ночью от боли в шее, из-за того, что самым неудобным образом уложила голову на подлокотник дивана. Пошипела, потёрла шею и затылок. Вроде полегчало.

– Странные сны снятся на этом диване! – решительно сказала сама себе Светка. – Будто мне тут кто-то нотации читает. Не хватало ещё… Я живу отлично. Лучше всех! – она упрямо нахмурилась, только неправильное настроение продолжалось и явно прогрессировало. А иначе, как объяснить навернувшиеся ни с того ни с сего слёзы? – Да не лезь ты ко мне, что, мне и поплакать уже нельзя? Не лижись! Отстань!

Кася не любила, когда люди плачут. Это неправильно! Слёзы, противные такие, солёные и горькие, их надо быстро-быстро слизывать, потому что они катятся и катятся.

– Не лижиииись!!! – Светка крепко обняла помоечную собаку, пахнущую дорогущим японским шампунем, и ревела так, как не делала этого много лет, примерно со второго класса, когда она принесла четверку по математике, а мама её сильно ругала за это.

Уснула она на том же диване, и выспалась отлично, и сны не снились, зато под боком сопела совершенно счастливая собака.

– Таааак, ты что тут делаешь? Тебе кто разрешил-то на кровать лезть? – Светка в гневе была страшна.

– Так ведь это диваааан… – Кася точно знала, что про диван ей ничего такого не говорили.

– Я тебе запретила!!!

– Так ведь про диван мы ничего не говорили…

– Я тебе не позволю! Сейчас же поеду и тебя отвезу! – Светлана приняла решение сразу и сходу. – Подурила, и хватит! Вполне достаточно один день пострессовать. У меня эта… как её, рефлексия! Я порефлексировала на досуге и хватит. Отвожу шавку к Ленке, и еду кататься на горных лыжах.

План был однозначно всем хорош, но куда-то подевались ключи от машины!

– Проклятье! Куда делись эти ключи? – Светка обшаривала все карманы, сумку, полочки в прихожей.

Кася деликатно намекнула на то, что ей надо выйти. – Блин, вот ещё проблема на мою голову.

Пришлось прервать поиски и вывести эту заразу. А потом ещё и лапы ей мыть. И кормить, и…

– Да что бы я когда-нибудь завела собаку? Да ни за что! – шипела злая-презлая Светлана.

Кася, понурившись, ушла в комнату, чтобы проверить дальний угол под креслом, за ножкой которого был спрятан брелок с известной эмблемой и двумя ключами. Собака, довольная своей предусмотрительностью, улеглась около кресла.

– Не понимаю… Всё проверила. Нигде их нет. Я не могу так! Я не хочу! Я не буду её терпеть в моём доме!

Касино счастье таяло на глазах. Ей-то казалось, что всё уже хорошо, и она нашла дом и хозяйку. Им было так тепло вместе! И весело, и вкусно. Наверное, она плохо старалась. Надо было вчера не спать, а убирать в комнате. Только болели лапы. Так болели, что Кася не выдержала, забралась на диван на секундочку, только чтобы полежать рядом с хозяйкой, и… Позорно уснула.

– Наверное, всё зря. Ничего не получится. Всё очень-очень плохо, и будет ещё хуже, – Кася вытащила честно стыренные ключи из тайника и уныло поволокла их Светлане.

– Да где эти проклятые ключи? – Cветлана довела себя уже до истерики и смела со стола на пол все мелочи, которые там валялись. Но, тихое звяканье, привлёкшее её внимание, раздалось вовсе не оттуда.

Кася принесла брелок с ключами в зубах. Медленно подойдя к Светлане, она положила ключи ей на тапок, и, прихрамывая, пошла к входной двери. Села около и опустила голову.

– Не поняла… Это ты что, сообразила, что я ищу?

– Нет. Я сообразила, что ты будешь искать их и не увезешь меня без этой штуки. А потом, потом ты поймёшь, что я тебе нужна, и уже не захочешь от меня избавляться. Я ведь тебе нужна. А ты очень-очень нужна мне! Но, ты не хочешь, а значит, всё напрасно.

Света подозрительно посмотрела на собаку. Она не признавала за ними какие-то чувства, разумность. Все её представления о мышлении собак строились на смутных воспоминаниях о собаке Павлова.

– Инстинкты… Эти, как их… Условные и безусловные, – сказала она сама себе. В это определение последние события никак не впихивались, не влазили, словно она укладывала большой круг в маленький треугольник. – Ну, это ерунда! Просто так совпало. Совпадения!

Она нерешительно потопталась в коридоре и вдруг заметила в приоткрытом стенном шкафу свой чемодан. И именно этот щегольский и дорогущий чемодан решил всё!

– Да не майся ты дурью! Какая ещё собака! А отпуск? Куда её девать? Не-не-не, стоит только дать слабину и буду слюнявой сентиментально-розовой идиоткой, как Ленка. Чего ты на меня так смотришь? Пошли!

Кася тоскливо плелась к машине по свежему снежку, очень уныло забралась вниз на резиновый коврик, и даже нос не подняла к пледу, так и оставшемуся на сидении с того момента, когда она ехала сюда.

– Всё закончилось. Вот сейчас она вывезет меня на дорогу, выпустит, и… Я лягу и никуда больше не побегу. Так быстрее и легче, потому, что у меня больше нет сил.