Наступила пауза. Охранник решил, что цели своей достиг, его поняли и строители прекратили шумную работу. Но тут вновь ожесточенно заработал перфоратор, к тому же добавились удары чем-то тяжелым. Пашка еле успел отскочить, когда стена, сложенная из газосиликатных блоков, обвалилась, обнажив черный пролом.

– Ёпсь! – вырвалось у него. – Какого фига, твари вы, семь раз не русские, творите?

Из проема на него испуганно смотрел небритый кавказец с кувалдой в руке, из-за его плеча выглядывал соплеменник с тяжелым перфоратором. Кавказцы ничего не ответили, переглянулись и посторонились. За ними возник Гафур в длинном пальто. В руке он сжимал пистолет с навернутым на ствол глушителем. Все замерли.

– Руки подними, – процедил «прораб».

Охранник медленно поднял руки с растопыренными пальцами, меньше всего ему сейчас хотелось, чтобы незваные гости подумали, будто он собирается сопротивляться. И тут у него в кармане захрипела, затрещала рация, из динамика послышалось:

– Второй, второй, что там за грохот у тебя?

Охранник стоял, выпучив глаза от напряжения, и не шевелился.

– Тебя как зовут? – спокойно спросил Гафур.

– Павлом, – растерянно ответил охранник.

– Так вот, Павел, – все так же спокойно продолжал Гафур. – Сейчас ты ответишь, что все хорошо. Больше никто стучать не будет. Ты понял меня?

– Понял.

– Ну, так отвечай. – Гафур сделал два шага вперед.

Теперь кавказца и охранника разделяли каких-нибудь три метра, промазать с такого расстояния было просто невозможно. Ствол пистолета с глушителем смотрел Пашке прямо в лоб.

– Второй, ответь. Что там у тебя? – донеслось хриплое и встревоженное из динамика.

Продолжая держать правую руку поднятой, охранник левой полез в карман светлого пиджака, достал рацию, вдавил кнопку.

– Я – второй. Все уже нормально. Больше стучать не будут, – ответил он дрогнувшим голосом.

– А чего там было?

– Строители.

– Значит, так. Не вздумай их через парадный вход из здания выводить. Выведи через служебный, чтобы публике на глаза не попадались. Понял меня?

– Понял, вывести через служебный.

– Тогда конец связи, – донеслось из динамика, и рация замолкла.

Пашка стоял с поднятыми руками и смотрел на Гафура, пытаясь прочитать его мысли. Ствол по-прежнему смотрел ему прямо в лоб. Если бы не было глушителя, то можно было бы рассчитывать на то, что выстрел не прозвучит. Но глушитель присутствовал, и это было плохим знаком. Однако людям свойственно верить в чудеса, особенно в ситуациях, когда выбор у них небольшой.

– Я все сделал, как вы сказали, – помертвевшими губами проговорил он.

– А я разве говорю, что это не так? – спросил Гафур и нажал на спуск.

Выстрел прозвучал негромко, словно вылетела пробка из бутылки шампанского. Пуля вошла точно между глаз охранника, оставив после себя черный кружок. Пашка качнулся и рухнул на бетонный пол.

Гафур щелкнул предохранителем и опустил еще дымящийся пистолет в карман длинного пальто.

– Выходим! – бросил он через плечо своим головорезам и стал сбивать налипшую на полу землю.

Кавказцы вытащили из подземного хода ящики и начали их распаковывать, доставая оружие.

– Переодевайтесь, – приказал Гафур.

Мрачные боевики надели темную камуфляжную форму, натянули на головы маски с прорезями для рта и глаз. Меджидов в это время, присев на корточки, чистил обувной губкой ботинки, смахивая с них песок.

Вооруженные автоматами террористы двинулись к лестнице и остановились у закрытой двери с надписью «ВЫХОД».

– Хамет, – обратился Гафур к немолодому боевику, – поработай немного.

Хамет достал из чемоданчика аккумуляторный шуруповерт с вставленным в патрон толстым сверлом. Тихо загудел двигатель, из-под сверла посыпалась стружка. Когда оно «провалилось» в дверь, Хамет опустил дрель и доложил:

– Готово!

Гафур просунул в отверстие гибкую трубку с миниатюрной камерой на конце, взял в руки подсоединенный к ней нетбук. Поворачивая трубку, он осматривал фойе.

– Пока еще немного рано, – произнес он.

Над головами громыхнула музыка. Концерт начался с выступления группы «разогрева». «Музыкальная легенда» должна была прибыть ко второму отделению.

– Теперь замок сверли. – Гафур отступил в сторону, давая Хамету возможность подойти к двери.

Князев с Ларисой сидели в третьем ряду с самого края, рядом с дверью, ведущей в фойе. Грохотала музыка. Солистка московской группы, работавшей на «разогреве», извивалась на сцене. Полыхал сценический лазер, выписывая на заднике замысловатые узоры. Песня была на английском языке. Богдан успевал лишь выхватывать ухом некоторые знакомые слова, а смысл текста ускользал от него. Он смотрел не на сцену, а на первый ряд, где по самому центру сидели Бакланов и Кристина. Он заметил их еще в фойе, хотел подойти, но, встретившись с испуганным взглядом Кристины, решил, что не стоит. Георгий его не заметил.

Песня отзвучала, раздались свист и аплодисменты. Лариса склонилась к уху Князева и спросила:

– Почему ты не подошел к своему другу? Вы поссорились?

– Давай не будем об этом, – попросил Богдан.

– Он не один, – проговорила Лариса. – Женщину рядом с ним зовут Кристина? Это она?

– Да, – несколько раздраженно ответил Князев.

– Не злись. Это не просто бабское любопытство. Я же вижу, ты ее до сих пор любишь. И любишь сильно. Если мужчина называет в постели свою любовницу именем другой женщины, значит, он не забыл прежнюю любовь, и она сильнее. Ты не думай, я не ревную.

– Я же просил, не надо, – недовольно произнес Богдан, а про себя подумал: «Ну почему и Бакланова угораздило пойти на этот концерт, да еще с женой? Что, мне теперь подойти к нему во время антракта и начать расспрашивать при Кристине?»

Было что-то неправильное в том, что Лариса назвала себя его любовницей, он ни разу так о ней не думал.

В пустынном фойе возле рамки металлоискателя у входа скучал охранник. Он пропускал редких опоздавших, торопливо проверял их, подсказывал, как подняться на балкон или пройти в зал так, чтобы не сильно мешать зрителям. За спиной у него раздались шаги. Охранник обернулся. К нему спешил ухоженный кавказец в длинном пальто, левая рука была опущена в карман.

– Не подскажете, уважаемый, где здесь у вас туалет? – вежливо поинтересовался он.

Охранника немного напрягло то, как близко подошел к нему мужчина, это было уже вторжением в личное пространство. Но профессия обязывала подсказывать зрителям дорогу. В конце концов, немаленькие зарплаты охранников брались из стоимости билетов.