– И во время отсутствия Ирины в доме? – напряглась от волнения Гриппа.

– Нет. К тому времени игра в разгаре была, и его от телевизора только домкратом оторвать можно было. Хозяин с гостями тоже у телевизора мертво сидели, мы едва успевали им пиво подносить. На экскурсию по дому только дамы отправились.

– Вот как… – Агриппина легла обратно на стол и задумалась.

Надо бы позвонить Сокольскому. Но тогда он справится дальше и без нее. К тому же Артем Георгиевич наверняка уже встретился со своей подружкой-кикиморой и не хочет, чтобы его отвлекали.

От этих мыслей Гриппино настроение мгновенно испортилось, а сердце наполнилось тоской, такой пронзительной, что захотелось немного повыть, чтобы избавиться хоть от нескольких ее капель. Пришлось целых десять минут уговаривать себя, что ей нет дела до Сокольского, начальник охраны чужой ей человек, совершенно чужой, ненужный и прочее в том же духе.

Когда от сердца немного отлегло, Агриппина смогла додумать собственную недавнюю мысль и прийти к правильному решению: лучше позвонить ему завтра, и тогда они вместе займутся Ириной и сидоренковским водителем Константином. Общение будет строиться на сугубо деловой основе. Даже можно с собой прихватить девицу Сокольского. Подождет в машине, пока Гриппа с Артемом Георгиевичем будут подозреваемых допрашивать. А она сегодня успеет еще раз свои идеи обдумать, но только после встречи с Тиховлизом, вечером. Все надо делать по порядку. Сперва следует избавиться от этого гнусного хорька Ильи. Не просто от «жениха» отделаться, а с блеском, чтобы помнил, с кем дело имеет. А потом можно будет полностью посвятить себя расследованию.

Почему-то предстоящая встреча с Ильей ужасно ее забавляла и бодрила. Гриппа, сама себе удивляясь, сгорала от нетерпения и предвкушения. «Все же я скверный человек», – решила девушка, натягивая на себя алое шелковое платье, которое выбрала вместе с Лизой. Перспектива поставить Илью на место радовала ее почти так же, как воспоминания о последней встрече с его сестрой. Эта парочка всю жизнь считала Гриппу ничего не стоящим ничтожеством, и вот теперь они оба будут знать, как сильно ошибались.

«Может, я на самом деле отъявленная стерва? Злобная мегера, обожающая сводить счеты? Или коварная, мстительная дрянь, не стесняющаяся в средствах?» – задавала себе вопросы Гриппа, глядя в зеркало на отражение холеной, уверенной в себе красавицы в вызывающем алом платье.

Все три варианта звучали отвратительно. Нет, не может быть, чтобы она всего за пять дней из честного, доброго, порядочного человека превратилась в такое! Или всегда была такой, просто сама об этом не догадывалась?

Гриппа покосилась на Лизу. Та стояла и самодовольно рассматривала результаты дела рук своих. Ни отвращения, ни страха на ее лице не отражалось.

А может, Агриппина себе льстит? И красное платье ничего не меняет в ее сути? Просто ей нравится быть красивой и играть роль роковой женщины? Именно играть? Да, так и есть, решила девушка. И еще раз крутанувшись перед зеркалом на высоких шпильках золотых и тоненьких, как чулки, сапожек, выпорхнула из комнаты.

Илья Тиховлиз прогуливался в холле ресторана. Выглядел он сегодня неотразимо – в серебристо-сером костюме, бледно-розовой рубашке, пахнущий дорогим парфюмом, со свежей укладкой блестящих каштановых волос. Молодой человек не мог оторваться от собственного отражения в зеркале. Он себя обожал. И совершенно не считал недостатком скромный рост, некоторую излишнюю округлость лица, маленький, кнопочкой нос и вечно бегающие глазки, полуприкрытые тяжелыми, как у отца, веками. Илья вообще был очень похож на отца. Больше, чем на мать. Зато та сумела внушить сыну с раннего детства мысль о его неотразимости, которую он и впитал каждой клеточкой своего организма.

Агриппина будет сражена. Бедная замухрышка, сирая, убогая ученая мышь… Собственно, самая подходящая жена для чиновника высокого ранга – образованная, из хорошей семьи, но пришибленная, закомплексованная. Такая не станет устраивать сцен ревности и всю жизнь будет благодарна, что он, неотразимый мужчина, обратил на нее внимание.

Именно этим мыслям предавался Илья, когда в холле ресторана появилась роскошная красотка, при виде которой у всех присутствующих здесь представителей сильного пола, начиная швейцаром и заканчивая Тиховлизом, потекли слюнки, а в глазах загорелся охотничий азарт.

Красотка, небрежно сбросив на руки вовремя подоспевшего гардеробщика шубку из снежного барса, окинула холл высокомерным, равнодушным взглядом и почему-то направилась в сторону Ильи. Эх, с горечью подумал невольно приосанившийся молодой человек, такая фифа сама к нему идет, а он должен весь вечер Гриппу развлекать, а может, еще и ночь. Если той повезет, сально ухмыльнулся кандидат в женихи, глядя на знойную красавицу. Ее гибкая фигурка заманчиво покачивалась при движении, стройные длинные ножки, обутые в золотые сапожки, шагали легко и изящно. Илья небрежно засунул руки в карманы брюк и взглянул на девицу своим фирменным взглядом, после которого редко кто из женщин мог ему противостоять. Насладившись зрелищем ладно скроенной фигурки, оценив по достоинству бюст незнакомки, Илья наконец взглянул в лицо и нахмурился. Оно показалось ему до странности знакомым. Как-то тревожно-знакомым.

Агриппина вошла в распахнутую перед ней охранником стеклянную дверь и тут же почувствовала, как взгляды находившихся в холле ресторана мужчин притянуло к ней, словно стрелку компаса к обозначению Северного полюса. Глаза их загорелись восхищением, все они зашевелились, пытаясь поймать ее взгляд, ее улыбку. Гриппа взглянула на собственное сверкающее отражение в огромной зеркальной поверхности стены и пришла к выводу, что выглядит и правда потрясающе.

Лиза соорудила у нее на голове пышную кудрявую копну волос, которая придавала внешности Гриппы нечто… нечто очаровательно-хищное. Сейчас девушка была похожа на вышедшую на охоту пантеру, на царицу амазонок, на королеву варваров. В ее облике появилось что-то дикое и неконтролируемое, от чего у мужчин и перехватывало дыхание. Неровный подол алого платья открывал колени, асимметричный, словно рваный, вырез декольте добавлял необузданности ее образу. Пышные пряди волос были словно взвихрены жарким ветром саванны. Просто дикарка, неотразимая, непредсказуемая и притягательная.

Гриппа смаковала мысленно слово «дикая», перепевая его на все лады и наслаждаясь собственным восхитительным обликом. Потом обернулась к стоявшим в холле мужчинам.

Двое приятелей, дымивших в стороне возле курительного столика, давно уже забыли про свои сигареты и таращились на нее во все глаза. Смазливый молодой человек, до ее появления беседовавший по телефону, сидя на диване, прекратил разговор и, поднявшись на ноги, не сводил с Агриппины вожделеющего взгляда. Швейцара и гардеробщика Гриппа вниманием не удостоила, а обратила свой взор на топчущегося возле противоположного зеркала Тиховлиза. Илья смотрел на нее заинтересованным взглядом и совершенно определенно не узнавал. Девушка едва не расхохоталась. На краю сознания мелькнула досадливая мысль: жаль, что Сокольский ее сейчас не видит.

– Ну, здравствуй Илья, – проговорила она низким, завораживающим голосом, подойдя вплотную к кавалеру и глядя на него чуть насмешливым взглядом. – Надеюсь, ты давно меня ждешь?