«Брейвик сильно заблуждается, когда говорит, что на его стороне 35 процентов населения. Конечно, есть интернет-сайты вроде document.no (одиозный антимусульманский сайт), у которого 50 000 читателей ежемесячно. Одна из самых отвратительных групп, SIAN (Stop islamiserigen ab Norge[59]), заявляет о 10 000 подписчиках в «Фейсбуке». Правда, когда они объявляют общий сбор, приходит не больше трех десятков человек. Многие считают, что риторика на этих площадках остается такой же агрессивной, как и до 22/7. Результаты социологических опросов об отношении к иммигрантам, мусульманам и исламу несильно изменились. Собственно, никто на это и не рассчитывал».

И все-таки: насколько обычные норвежцы – расисты? Я рассказываю Бангстаду, как меня шокируют регулярные проявления бытового расизма, которые заметны не только в Норвегии, но и в Дании, и в Исландии. Карикатуры в газетах изображают африканца с кольцом в носу и в набедренной повязке, а азиата – с кривыми зубами и щелочками вместо глаз. В комедийных шоу пародируют акцент иммигрантов. По отношению к чернокожим широко используется слово neger, что для меня (и для темнокожих гостей Скандинавии) звучит как «негритос» или даже «ниггер». Недавно я читал статью о шведском городке, который в течение сорока лет назывался Negerby («Черномазый» – думаю, из-за за почерневших дымоходов или по какой-то подобной причине). Его наконец решили переименовать в более нейтральный «Восточный», но среди местных жителей новое название не прижилось. Кажется, скандинавы здесь застряли на уровне 1950-х. Но если их начинают упрекать по этому поводу, то ответом служит искреннее удивление – мол, неужели кто-то обижается на подобные вещи – или обвинение в чрезмерной политкорректности.

«Норвежский расизм никогда не признает себя таковым, – согласен Бангстад. – Ведь мы – хорошие ребята, а расизм – это то, что присуще плохим людям. Дискуссия о том, можно ли употреблять норвежский эквивалент слова neger, продолжается уже с десяток лет. Все время звучит что-то вроде: «Я имею право так говорить, и мне нет дела до обидчивости африканцев в Норвегии». Недавно шведский исполнитель по имени Тимбукту обратился в редакцию газеты с жалобой на комикс, где фигурировал дикий африканец с гротескно большими губами. В основном ему возражали, как обычно: «А что в этом обидного?» Потом это переросло в обсуждение свободы слова».

Верно – скандинавы всегда защищают свое право публиковать оскорбительные карикатуры. Такое уже бывало: вспомним скандал 2006 года. Тогда правая датская газета Jyllands-Posten напечатала несколько хамских и совершенно не смешных карикатур на пророка Мухаммеда (с бомбой в чалме, и все в таком духе). Это было сделано в знак протеста против исламского запрета на изображения своего духовного лидера, который газета сочла смертельной угрозой свободе слова.

«Да, еще бы, – соглашается Бангстад. – Скандал с карикатурами имел последствия и для Норвегии. Наше посольство в Дамаске сожгли».

«Все это довольно грустно, не так ли? – сказал я. – Может быть, иммиграция из неевропейских стран в небольшие, однородные и традиционно замкнутые общества скандинавских стран заранее обречена на неудачу?»

«Интересный вопрос, – ответил Бангстад и, помолчав какое-то время, продолжил: – Нас многое беспокоит в мусульманских общинах Норвегии – гомофобия, антисемитизм, обращение с женщинами. Но я не рассматриваю иммиграцию из неевропейских, да и из любых других стран как нечто плохое или хорошее. Разумеется, она создает проблемы, но я не считаю их непреодолимыми. Я не принадлежу к левым радикалам с их лозунгом «Даешь миллион иммигрантов!» (правда, в последнее время про них почти и не слышно). И я не сторонник страусиной политики. Но Норвегия, похоже, очень неплохо справляется с вопросами иммиграции. Это заметно, в частности, по этническому составу студентов высших и средних учебных заведений, особенно женщин».

Тот же вопрос я задавал накануне Томасу Хилланду Эриксену. Может быть, позиция правых относительно иммиграции неевропейцев в Норвегию и Скандинавию в целом содержит рациональное зерно? Возможно, эти нации в принципе не способны интегрировать людей, которые так сильно отличаются от них?

«Подавляющее большинство мусульман – такие же люди, как и мы с вами. Они хотят жить в мире с соседями, они хотят спокойной жизни. Все эти общеевропейские дилеммы по поводу хиджабов и халяльного мяса надо решать с прагматических позиций, – сказал он. – Мы провели большое исследование, которое показывает, что иммигранты во втором поколении в очень высокой степени «обнорвежились». Они мыслят протестантскими категориями. Если говорить о девочках, то понятия чести и позора уступили место понятию нечистой совести, что очень по-протестантски. Отношения с Богом становятся личным делом, а не вопросом общины.

На самом деле протестантам и мусульманам легко находить общий язык, потому что, как оказалось, в их мировоззрении многое совпадает. Это касается, в частности, отношений между полами, супружеской верности и идеи о том, что все в мире неслучайно, что есть высший разум, направляющий жизнь и наделяющий ее смыслом. Иногда я думаю, что, если бы турки и пакистанцы приехали в эту страну в 1950-х, они бы легче интегрировались. Мы были более деревенским обществом, еще существовала гендерная сегрегация. В Северной Норвегии женщины мыли посуду, а мужчины в это время отдыхали, покуривая в столовой, – во времена моих родителей это считалось нормой. Появись иммигранты до того, как мы стали такими эгалитаристами и индивидуалистами, им пришлось бы намного проще», – рассмеялся непосредственный Эриксен. Хотя, по его мнению, Дания – другое дело.

«Пожалуй, ислам плохо совместим с датским образом жизни. Что датчане делают в свободное время? Пьют пиво и едят свинину, а потом расходятся по домам и занимаются сексом с малознакомыми людьми. После этого они говорят мусульманам: «Что-то вы плохо интегрируетесь. Вы разве не рады, что вы в Дании?»

«Я все время слышу: “А, вы из тех мультикультуралистов, которым все нравится?” На что я отвечаю: “Не совсем так. Но если кто-то хочет поселиться в Норвегии, ему придется примириться с двумя вещами. Во-первых, здесь холодно и темно, и тому, кто тяжело это переносит, надо отправляться в другое место. А во-вторых, здесь равноправие полов. Если не удается принять эти вещи, то не стоит ждать радости от жизни здесь: наоборот, вам будет постоянно казаться, что в Норвегии все не так”».

Надо было уезжать из Осло, «этого удивительного города, который навсегда накладывает на человека свою печать», как гласят первые строки шедевра Кнута Гамсуна Sult («Голод»). От самодовольной улыбки Брейвика на телеэкранах и первых полосах газет меня уже начинало тошнить.

Я искал в норвежской столице какие-то другие развлечения, но Осло, как я уже говорил, нечеловечески дорогой город. Согласно данным Брукингского института, по показателю среднего дохода на душу населения в размере 74 057 долларов в год жители Осло уступают только американскому Хартфорду, штат Коннектикут. Это единственный из знакомых мне городов, где работники общественного транспорта извиняются за тарифы на проезд. «Извините, это Норвегия», – сказал мне с искренним сожалением водитель трамвая: самая короткая поездка стоила 50 крон!