– Хороший отпуск у тебя, Саша, получился. Прямо по системе «все включено», – усмехнулся Ринат. – В следующий раз поезжай лучше куда-нибудь на Мальдивы с семьей. Нечего в России тебе делать.

– Следующий отпуск у меня будет нескоро, – фыркнул Ярцев. – Мне еще второго ребенка дождаться надо.

– Ну, значит, я к тебе в гости в отпуск на следующий год приеду.

– Приезжай. У меня вилла большая, места всем хватит. В Берлин съездим, там есть на что посмотреть.

– Мне Мюнхен больше нравится, – криво улыбнулся Ринат.

В пять часов вечера обменяли деньги на улики. Гладко обмен прошел, без особых проблем. Видимо, майор действительно в большую политику собрался – радовался очень сумке с деньгами. Нож передал назад, как и был, в специальном пакете, в который сотрудники полиции улики складывают. Ярцев на нож взглянул и сразу узнал.

На том и разошлись. Каждый получил свою выгоду.

– Ну, что, утром домой возвращаемся? – посмотрел на друга Ринат.

– Утром, может, и возвращаемся, – угрюмо сказал Ярцев. – А сейчас, будь так добр, подбрось меня к выезду из города. К маме мне надо.

– Как скажешь. А утром где тебя искать?

– Я домой, Ринат. В Находку. В свою родную квартиру, где вырос. Посижу у мамы на могиле и туда вернусь. Напьюсь до чертиков, буду все вокруг крушить и выть. Я ее похоронить не успел, а сейчас вернуться туда должен.

– Ладно… – сглотнул подельник. – А в Находке гостиница нормальная есть?

– Насчет нормальной я не уверен. Так что, высадишь меня и возвращайся во Владивосток. Завтра ближе к обеду созвонимся.

– Ну, как знаешь.

Больше они не говорили. Остановились у рынка. Ярцев вышел из машины. Купил бутылку водки, красивый букет белых роз – огромных, голландских, и пошел к таксистам, что за рынком парковались, клиентов ждали. Остановилась какая-то подержанная японская иномарка, водитель согласился до кладбища подбросить.

– Новых всех там, дальше хоронят, – пояснил парень. – Мы свою бабушку в прошлом месяце хоронили. Подброшу, а вы там сами, пешком.

– Хорошо, – кивнул Ярцев. Уже на месте всунул парню деньги и выбрался из машины.

Вечерняя сырость понемногу пробиралась под одежду, солнце медленно клонилось к горизонту. Ярцев все переживал, что не успеет найти мать до заката.

– Где же ты, мама? – все повторял одно и то же. Чувствовал себя мальчишкой – неуверенным, будто сломленным. Открыл бутылку, отхлебнул водки. И вдруг увидел прямо перед собой деревянный крест и надпись на табличке «Ярцева Валентина Петровна». Сердце ухнуло и как будто остановилось.

– Ну, привет, мамочка… – пошатнувшись, шагнул к могиле он. – А я вот… розы тебе принес. Живой я остался. А Олег погиб, мама.

Упал на колени, прямо на сырую землю, цветы дорогие на просевший холмик положил. В груди все клокотало, горло давили спазмы.

– А помнишь, – продолжая стоять на коленях и перебирать руками землю, прохрипел он, – как ты в школу нас всех по утрам провожала? Как ругалась, что мы в порт после уроков бегаем?.. Я ведь вернулся сюда тринадцать лет спустя только ради тебя, мамочка. Снилась ты мне часто. Так увидеть тебя хотелось, обнять… И вот, что из этого вышло. Проклят я, наверное, мама. Пули бандитские меня не берут, а тебя потерял.

Так и сидел он на земле, отхлебывая водку из бутылки и продолжая говорить. По мужественному лицу катились горькие слезы. Никогда в жизни еще ему не было так больно, так горько.

Когда он опомнился, почти стемнело.

– Вот и все, мама. Мне надо выбираться отсюда. Я скучать буду. Ты прости меня, если сможешь, родная. За все прости своего непутевого сына. На том свете обязательно свидимся, мамочка. А пока мне Катюше помогать надо деток поднимать. Она у меня не совсем здорова, Катюша моя. Я рядом с ней должен быть. Ей я нужнее.

Поднялся, взял с могилы горсть земли, поцеловал и обратно положил. Посмотрел на бутылку – водка почти закончилась, а он даже не опьянел. Выбрался на трассу, пешком пошел. На его счастье мимо ехала попутка.

– К Находкинскому проспекту меня отвезите, – попросил Ярцев.

У проспекта выбрался из машины. Купил еще водки в небольшом частном магазинчике и пошел медленным шагом вдоль пустынной бухты. Спустился к воде, сел на песок. Открыл вторую бутылку.

Японское море, огромное и живое, билось в темноте о берег, дышало. Ярцеву казалось, что никогда не затянется огромная кровоточащая рана в его сердце. Хлебнул водки, и вдруг захотелось поплавать. Вода холодная, а ему все равно. Сбросил туфли, стянул джинсы и рубашку, и пошел в воду. Нырнул с головой и поплыл.

Ледяная вода освежала, и он занырнул поглубже. Как тогда, когда был еще совсем юным и любил море до безумия. Потом перевернулся на спину, оттолкнулся от воды и поплыл, рассматривая почти черное ночное небо. Мамы нет, Олега нет. Осталась только Ната, со сломанной жизнью.

Выбрался на берег. Кое-как натянул на мокрое тело одежду и опустился на песок. Нащупал в кармане пачку сигарет и зажигалку, закурил. Так и сидел у воды, не замечая холода. Вторая бутылка водки давно кончилась, а ему ничего не хотелось. Опомнился, когда светать начало. Поднялся с песка, отряхнул грязные брюки. Покачиваясь, направился в сторону многоэтажки матери.

Поднялся по ступеням на второй этаж, плечом дверь толкнул, и та поддалась. Некому ее было починить после трагедии, разыгравшейся в квартире. Стекла, засохшая кровь на полу и на стенах. Никто ничего так и не отмыл.

Ярцев вошел в гостиную, посмотрел по сторонам. Все, как всегда, только пылью покрылось. Видно, что хозяева долго отсутствовали.

В серванте стояла почти полная бутылка водки. Именно та, которую они пили с Натой и мамой, когда остались ночевать в Находке.

К горлу подкатил ком. Какие же они счастливые тогда были… И как он несчастен сейчас. Прошлое и настоящее. Как две параллельные вселенные, которые больше никогда не пересекутся. Ярцев прикусил кулак. Достал бутылку и хрустальную стопку. Налил себе водки.

– Пусть земля будет пухом…

Тяжело вздохнул и выпил. За двоих выпил – за мать и за брата. Олежа в земле лежит вместе с мамой. А должен был он, Саша там лежать сейчас. Пощадил бы брат Катюшу и сына, неизвестно.

«Жадность тебя, Олежа, сгубила. Видит Бог, меньше всего на свете я хотел для тебя такой смерти. Пусть земля будет пухом», – вздохнул Ярцев

Вернулся в прихожую. Подумал – плохо это, что в квартире не убрано. Нашел в ванной комнате ведро и тряпку. Хорошо еще, хозяйственные перчатки были. Снял рубашку, чтобы не испачкать ее окончательно, и принялся отмывать прихожую и кухню. Мыл, а перед глазами все стоял тот момент, когда они Катю с ножом в руках нашли. Тело Олега на полу, Ната в углу и море крови. Пока пол и стены отмывал, ему казалось, что не Катя, а он сам только что зарезал Олега.