А когда «ягуар» отъехал от гостиницы и свернул направо, Карен уже не сомневалась, что они направляются в Эдгартаун.

С тайной завистью она думала о том, что отдала бы все на свете, только бы оказаться свидетельницей этой встречи.

Глядя на поток несущихся во всех направлениях машин, Джинни старалась определить, где они в данный момент находятся. На коленях у нее лежала карта острова, взятая с мраморного столика в холле «Мейфилд-Хауса». Наконец Джесс поняла: они добрались до самого сердца автодорожной паутины — перекрестка пяти дорог в центре Вайнард-Хейвена. Легковые и грузовые машины периодически останавливались, образуя заторы, затем возобновляли движение. На глазах Джинни и Джесс разворачивалось некое загадочное автомобильное шоу, тайну которого знали лишь аборигены.

— Поворачивай направо, — распорядилась Джинни.

— Легко сказать, — огрызнулась Джесс.

— Но эту авантюру как-никак затеяла ты.

Джесс вдавила в пол педаль газа. Машина рванулась вперед и пристроилась в хвост длинной вереницы автомобилей. Водители их явно никуда не спешили. Джесс тут же сбавила скорость.

— Мы бы быстрее пешком дошли.

— Лично я не тороплюсь, — бросила Джесс. — Встречи с ним я ждала тридцать лет, так что готова подождать еще тридцать минут.

Джинни посмотрела на Джесс. Наверное, ее хладнокровие наигранное. Если она в самом деле любила когда-то этого парня по имени Ричард, почему же сейчас не сгорает от нетерпения?

Джинни не знала, что такое настоящая любовь, пока не появился Джейк. Она не понимала в «Ларчвуд-Холле», почему крошка и тихоня Джесс изнывает от тоски по какому-то ничем не примечательному пацану, с которым случайно переспала, почему ноет и удивляется, что этот пацан не приезжает за ней. Джинни удивлялась, чего ради Джесс царапает на надушенной бумаге письмо за письмом, которые неизменно остаются без ответа. Кстати, несколько последних писем вернулись нераспечатанными. Джинни была неведома сила любви. Лишь потом она поняла, что значит любить. Джинни не сомневалась: окажись она сейчас на месте Джесс, здесь, на дороге в Эдгартаун, ее сердце не выдержало бы и разорвалось.

Джинни тут же выругала себя за дурацкую чувствительность, почему-то проявлявшуюся всякий раз, когда рядом была Джесс. Вдруг ей вспомнилась Лайза. В отличие от Джейка дочь еще может вернуться к ней. А может и не вернуться, и тогда Джинни навеки останется одна, пока не последует в мир иной за Джейком.

— А тебе не хочется опять спать с ним? — внезапно спросила она.

Джесс вздрогнула:

— Что?

— Тебе не хочется еще раз переспать с Ричардом? Он был хорош в постели?

— Господи, Джинни, что ты несешь? Я в последний раз видела его… когда мы были еще детьми. А теперь мы уже не дети.

— Ну и что? Так он тебе понравился?

— Мне тогда не с кем было его сравнивать.

— Но сейчас-то ты можешь судить.

Джесс зажмурилась от ударившего в глаза солнца и опустила козырек.

— Честное слово, ничего не помню. Мне казалось, что я люблю его. С ним я…. ощущала себя в безопасности.

Джинни кивнула и повернула голову направо. Она хорошо знала, что такое чувствовать себя в безопасности. Так было с Джейком. Оттого-то теперь ей так неуютно в жизни.

— Ричард в разводе, — напомнила она подруге, — следовательно, доступен.

— Джинни, запомни наконец: я приехала сюда не для того, чтобы найти мужчину и лечь с ним в постель. Как тебе известно, у человека бывают и другие интересы.

Да, Джинни это было известно. Еще бы, ведь вполне возможно, что ей самой уже не суждено лечь в постель с мужчиной.

Она поникла от этой ужасной мысли.

В полном молчании подруги добрались до небольшого уютного городка Эдгартаун. Поскольку в этом названии не было буквы «о», это означало, что выпить им не удастся. Но Джинни и не нуждалась в выпивке, она искренне радовалась, что они у цели.

Если карта не врала, редакция «Вайнард газетт» находилась неподалеку от книжного магазина, который Джинни мгновенно узнала. Множество раз она видела этот магазинчик в сериале Боба Ньюарта «Джордж и Лео» в те долгие вечера, когда сидела на диване с пультом в одной руке и тостиком в другой.

— Направо, — сказала Джинни.

Джесс сбросила скорость и повернула направо. Здание редакции выросло перед ними. Джесс со вздохом облегчения въехала на стоянку.

Джинни внимательно рассматривала старый дом — серый, с мелкими камешками в бетоне, как, пожалуй, все дома в этом городе. Над дверью висела вывеска.

— Здесь, — обронила Джинни.

Джесс не издала радостного восклицания и не выругалась, как непременно поступила бы на ее месте Джинни. Повернув ключ зажигания, она сказала:

— Посиди здесь. Туда я пойду одна.

Джинни проводила ее взглядом. Оказывается, у этой избалованной богатой девчонки есть-таки мужество.

На ней были бледно-желтые брюки и такого же цвета блузка с коротким рукавом. Джесс казалось, что к ее лакированным туфлям на низком каблуке кто-то приделал железные подошвы и привязал два тяжелых морских якоря.

Она медленно шла по вымощенной кирпичом дорожке.

Ее одолевали тяжелые мысли.

Ричард.

Как он теперь выглядит?

Что сделает, когда увидит ее?

Вспомнит ли он ее?

Ричард. Юноша, который успокаивал ее, обещал… обещал любить всю жизнь, заботиться о ней и ребенке…

И вот он здесь. По ту сторону стены. Ричард там, внутри, и не догадывается, что его затворничество на острове подошло к концу. Сейчас Ричард увидит женщину, знающую, кто он и что в своей жизни совершил.

Джесс замедлила шаг у розового куста, собираясь с силами. Главное — не остановиться, выдержать то, что ей предстоит.

Она вспомнила свои слова: «Мы были еще детьми. А теперь мы уже не дети».

Джесс еще раз воссоздала в памяти тот день, когда выяснила, что отец откупился от семейства Ричарда, а Ричард оставил ее потому, что его родные нуждались в деньгах. Но впоследствии оказалось, что им были нужны не только деньги, но и ее ребенок.

Джесс прикрыла глаза, снова открыла их и с удивлением поняла, что в них стоят слезы, поэтому алые розы слились в большое пятно, как будто они тоже плакали.

«Он и его плебеи-родители взяли деньги и были таковы». Эти слова отца опять зазвенели у нее в ушах, и она двинулась дальше. Опаленная яростью, Джесс преисполнилась решимости исправить допущенную несправедливость.

Открыв дверь, она вошла в помещение с низким потолком. Пожилая женщина, сидевшая за стойкой, подняла голову и приветливо улыбнулась.