Сайго был в восторге от мучительной нерешительности сёгуната: «Меня искренне радует этот нелепый поворот событий». Но он наблюдал за саморазрушением сёгуната из Сацума. 30/2/1866 Сайго покинул Киото, чтобы отплыть на корабле домой, и не появлялся в императорской столице вплоть до 25/10/1866. Это было его первое длительное пребывание на родине после возвращения из ссылки в 1864 году. Находясь в Кагосима, Сайго наблюдал за реорганизацией армии Сацума. Княжество уже приобрело большое количество винтовок «Энфилд» (заряжаемых с душьной части) и «Снайдер» (заряжаемых с казенной части), но теперь оно также реорганизовывало свою армию в британском стиле, что являлось частью более обширной программы технической модернизации. Княжество построило большой фабричный комплекс, который включал фармацевтическую фабрику, перегонный цех, плавильный цех и кузницу. В центре комплекса находился Сёсэйкан, военный завод, работающий на энергии пара. Сёсэйкан производил пушки и военное снаряжение, а также ремонтировал паровые двигатели и боевые суда. Программа Сацума получила высокую оценку. Ёкои Сёнан, влиятельный писатель и советник Мацудайра Сунгаку, был впечатлен планом Сацума «обогатить страну и укрепить вооруженные силы». Княжество Сацума, заметил он, игнорировало запреты сёгуната на внешнюю торговлю и пребывание в стране иностранцев, поэтому ему было просто импортировать западные технологии. В результате его войска становились все сильнее, а в призамковом городе, наполненном иностранными торговцами, кипела жизнь.

Занимаясь реорганизацией войск, Сайго в то же время продолжал создавать новые союзы. 6/1866 он помогал принять британского посланника Гарри Паркеса, чей визит в Сацума являлся прямым оскорблением сёгуната и открытой попыткой сделать из Сацума союзника Британии. Паркес прибыл в Кагосима 16/6/1866, и на борту его корабля «Принцесс ройял» он имел официальную встречу с Симадзу Хисамицу и Симадзу Тадаёси. На следующий день Паркес встретился с Сайго, которого сопровождали Тэрадзима Минэнори и Нииро Гёбу. Британия давно намекала на то, что она окажет поддержку антисёгунским силам, поэтому Сайго связывал с визитом Паркеса большие надежды. Однако Паркес начал их встречу с повторения официальной британской политики. Сайго был ошеломлен, но Паркес просто испытывал Сайго и молчаливо требовал, чтобы он первым затронул тему противостояния сёгунату. Сайго же, со своей стороны, опасался, что Паркес расскажет сёгунату о намерениях Сацума. Наконец, осознав, что никто из них не хочет открыто вступать в сговор, Сайго отбросил все предосторожности и раскрыл Паркесу свои планы. Сацума, объяснил он, надеется на то, что императорский двор возьмет в свои руки контроль над японской дипломатией и доверит решение всех внешнеполитических вопросов совету из пяти-шести великих даймё. Эти дайме будут передавать двору доход от внешней торговли, и они же займутся пересмотром условий торговых договоров. Это унижение вынудит Кэй-ки уйти в отставку, после чего сёгунат станет второстепенной силой в японской политике. Паркес одобрил план Сайго. Однако он предупредил его о том, что пересмотр договоров будет медленным процессом. Он также напомнил ему, что Япония нуждается в фундаментальной политической реформе. Японское децентрализованное правительство, заявил Паркес, с международной точки зрения было глубоко расколотым. Пока Япония не создаст правительства с «единым верховным органом… Япония не будет иметь чести [буквально «лица»] в глазах иностранцев». Сайго молча с ним согласился.

Встреча Сайго с Паркесом еще больше усилила его враждебность в отношении сёгуната. Сёгунат не только не сумел поддержать японские традиции, связанные с честью и достоинством, но также повредил международной репутации Японии. Сайго теперь был преисполнен решимости свергнуть режим. Но он еще не думал о войне. Он скорее рассчитывал на то, что давление со стороны императорского двора и главных даймё заставит сёгунат рухнуть. Его расчет был абсолютно безосновательным, но прошел еще один год, прежде чем Сайго осознал свою ошибку.

Казалось, что смерть Токугава Иэмоти быстро приведет к воскрешению коду гаттай. Мацудайра Оунгаку настоял на том, чтобы Кэйки созвал совет даймё для определения дальнейшего курса японской политики. Сёгунат, утверждал он, должен передать свои полномочия во внешней политике императорскому двору и позволить совету даймё принять решение о характере сёгун-ского правления. Кэйки, казалось бы, с ним согласился, но на самом деле у него были совершенно другие планы. Кэйки начал осознавать необходимость преобразования сёгуната в общенациональное правительство из регионального правительства с общенациональными обязательствами. Как Сайго и Окубо, он представлял себе новый японский режим, обладающий улучшенной политической легитимностью и большей военной мощью. Однако, в представлении Кэйки, сёгунат должен быть центральной, а не периферийной частью этого нового режима. Кроме того, отказ Кэйки стать сёгуном в действительности укрепил его позицию. К 9/1866 Кэйки уже мог ожидать, что, став сёгуном, он получит в свои руки реальную власть, и перспектива наследования этого титула приобрела для него привлекательность. Таким образом, Кэйки тоже выступил за созыв совета даймё, но совсем не по той причине, что Сунга-ку. Он хотел, чтобы совет утвердил его на посту сёгуна, а не пересматривал или изменял полномочия сёгуната. 7/9/1866 императорский двор по просьбе Кэйки направил двадцати четырем главным даймё приглашение прибыть в Киото. Однако никто не знал, чем займется совет или кто на нем будет присутствовать. В письме Сайго из Киото Окубо пытался объяснить эту сложную ситуацию. Императорский двор пребывал в хаосе и замешательстве, Кэйки хитроумно манипулировал за сценой, и Окубо подозревал, что весь императорский совет закончится ничем. И все же план Сунгаку лишить сёгунат власти, восстановить престиж императорского двора и разработать новую программу для будущего Японии вызывал у Окубо радостное возбуждение. Он сомневался в том, что этот план будет реализован, но Сацума не могло позволить себе оставаться в стороне.

Однако к концу 9/1866 надежды на созыв представительной конференции даймё рухнули. Кэйки, мастер закулисных интриг, убедил императорский двор в необходимости восстановления статус-кво. Мацудайра Сунгаку, разгневанный и не желающий принимать участие в том, что он считал бутафорским советом, 1/10 покинул Киото и отправился в Фукуи. Большинство других даймё выразили свое неудовольствие тем, что не прибыли в Киото. Например, Ямаути ёдо обнаружил, что он болен. Даймё Фукуока, Кумамото, Хиросима, Токусима и Увадзима — все они нашли причины, мешающие им посетить конференцию. Наконец, 10/27 Хиса-мицу, уже по дороге в Киото, официально попросил у двора разрешения «отложить» свое посещение.

На фоне этой ухудшающейся ситуации Сайго и Комацу поспешили в Киото. Всего лишь год назад Сайго считал сёгунат существенной частью любого будущего политического устройства Японии. Теперь он рассматривал каждый триумф Кэйки как оскорбление императорского дома.

Сайго прибыл в Киото 25/10 и увидел своими глазами, как Кэйки одерживает очередную победу. 7/11 и 8/11 созванный императором совет даймё рекомендовал Кэйки на пост сёгуна. На совете присутствовало только семь даймё, но тем не менее его окружала аура императорского авторитета. Кэйки принял план Сунгаку, адаптировав его для достижения собственных целей. Месяцем позже, 5/12/1866, император Комэй официально назначил Кэйки пятнадцатым сёгуном Токугава. Для Сайго и Окубо это была удручающая новость. Кроме того, что Кэйки одержал триумф, его победа подорвала веру Сайго и Окубо в то, что совет даймё, при поддержке императора, сможет бросить вызов сёгунату.