– Адмирал Фрейзер вызывает командира русского конвоя.

– Контр-адмирал Станкявичус на приеме.

– Вас не затруднит пройти с нами в Мурманск?

– Должен запросить разрешение у командования.

– Я уже запросил это у командующего флотом адмирала Головко, он не возражает.

«Вот дурак!» – подумал я и объявил аврал. Приказал разрядить бомбометы и снарядить их серией «М», без кавитатора. Приказал убрать всю реальную литературу, вместо нее выложить ту, которую мы подготовили для подобных случаев. На всякий пожарный связался с Москвой и дал туда сообщение о приказании.

Но надеялся я напрасно, Москва подтвердила мой заход в Полярный. Дело было в том, что «Иоканга» с виду обыкновенный танко-десантный корабль, серийный, американский. Это мы его переделали в противолодочный крейсер. Большие трюма и излишек водоизмещения позволяли загрузить на него кучу боезапаса. Мало того что сам он стреляет много, так еще и снабжает остальные корабли боезапасом. У англичан и американцев эти функции выполняют корабли снабжения. Они есть, но – это не «вояки», а транспорты. Плюс таких «глубинок» еще ни у кого нет, с такой скоростью погружения и синхронизированным подрывом. Их тоже нежелательно показывать. Но приказ есть приказ, как-нибудь отбрешемся. Продукция-то не серийная! Самопал! Будем крутиться, чтобы нашим «дорогим партнерам» это не перепало. К сожалению, волна до сих пор высокая, поэтому с «Иоканги» на другую посудину не пересесть, а так бы я отправил ее домой, а сам бы пришел на любой другой, у которой нет РБУ. Таких еще много. Испытания еще не закончены, нет подписей комиссии, да и сама она еще не прилетала. Сейчас всем «некогда», слишком интересные дела разворачиваются на всех фронтах. Подумаешь, какую-то безделицу сделали! И прись из-за нее в кромешной тьме на место бывшей каторги! Но Белое море уже во льду, и там ничего не испытаешь. Плюс требуется посмотреть, как на приводы установки будет действовать вода и лед.

В Кольской губе получили приказание следовать в Мурманск, вместо Полярного, указанного в первой РДО, то есть стоять вместе с англо-американцами. Дают место у торцевого третьего причала, так что визитов не избежать. Вот козлы! Недаром их после войны к суду привлекли за передачу сверхсекретного вооружения союзникам. Головко особо не спешит, его катера пока даже и не видно. Он отлично понимает, что делает, и хочет остаться в стороне от решения этого вопроса. Характер у него такой: всегда пытается подставить вместо себя кого-то другого. На связи его, естественно, нет. Он, кроме телефона и ВЧ, у себя в кабинете ничего не держит. Связаться с ним можно только таким образом. А где их взять на ходу? Черт с ним! Родионов, командир «Иоканги», бывший штурман с К-23, разворачивается и подходит к третьему причалу. Поданы концы, боцмана обтягивают их на шпилях. Спущен трап, и я побежал в конторку на причале. Там ВЧ, естественно, нет, а телефон у командующего не отвечает. Даже его адъютант его не берет. Или соединили куда-то не туда. Так тоже бывает. Поняв, что меня круто подставляют, причем под нарушение режима, я быстренько выскочил из «стивидорки», конторки на причале, откуда я звонил, и приказал Родионову отдать концы и следовать в Гремиху. Передать на «Осмотрительный», чтобы пришел на третий причал с рейда, чтобы забрать меня отсюда. Час-другой придется побродить по причалу. От линкора «Howe», типа «Кинг Джордж Пятый», отвалил катер, направившийся в нашу сторону. Ему оставалось около кабельтова, когда Родионов отвалил от причала и двинулся на выход из губы. Я, как ни в чем не бывало, остался стоять на месте. Перед самым отходом Родионов сверху прокричал, что Сей будет через 25 минут.

Англичане лихо отработали самым полным назад и очень шустро ошвартовались на самом углу косого причала. У разъездного катера оказался даже телескопический трап, так чтобы начальству не требовалось карабкаться на довольно высокий причал. Причалы в Кольской губе учитывают двухметровые приливы. Вода стояла низко. Как младший по званию, представился первым:

– Контр-адмирал Станкявичус, командир дивизии ПЛО Беломорской флотилии.

– Что такое «ПЛО»? Адмирал Фрейзер. По-моему, мы знакомы? Во всяком случае, я слышал вашу фамилию. – Коротко козырнув и засыпав меня вопросами, представился адмирал.

– Anti-submarine forces, sir.

– Мы хотели бы посмотреть: чем вы так лихо расправились с тремя минимум лодками, а вы отправили свой корабль куда-то.

– В полученных мной радиограммах не было ни одного слова об этом.

– Неужели это было непонятно?

– Нет, это было понятно, но комплекс «Смерч» пока не принят на вооружение даже нашего флота, он проходит испытания, поэтому имеет гриф «Особой важности», отменить который я лично не могу. А так, в моей дивизии почти все корабли построены в США и Великобритании. Но их противолодочное оружие мы посчитали недостаточно эффективным и начали работать над его совершенствованием. Если вы можете атаковать лодку только на параллельных курсах, следуя в том же направлении, что и лодка, то есть показывая ей, что вы готовите на нее атаку, то мы можем ее атаковать из любого положения, как только смогли получить ее относительное место и глубину хода. Вся разница.

– Мы бы хотели посмотреть, как это сделано.

– Руками, адмирал, руками. Будет межгосударственное соглашение между нашими странами, мы покажем установку. А на нет и суда нет.

– Но мы же сняли гриф «секретно» и передали вам радиолокаторы и сонары!

– Вы хорошо знаете, что за это вам передали кое-какие немецкие технологии, непосредственное участие в их поиске и захвате принимали моряки моей дивизии, откуда вам и известна моя фамилия. Плюс не стоит забывать, что последнее решение только сняло ограничение на экспорт из США и производство этих приборов у нас в стране. Сами радары и сонары были переданы нам по другому соглашению: мы разрешили вам и американцам одеть ваших моряков вот в эти костюмы. – Я показал рукой на стоящих у швартовых и трапа английских моряков. – Или вы считаете, что жизни ваших подчиненных не стоят даже этой безделицы?

Мы бы еще долго препирались, но подошел «Осмотрительный», и все отвлеклись на его маневры. Я сделал приглашающий жест адмиралу, так как погода была достаточно холодной, чтобы просто стоять на причале. Однако адмирал показал на часы. «Осмотрительный» был ему не интересен. Он просто не знал, что под брезентами на торпедной палубе у него стоят такие же РБУ, вместо американских четырехтрубных аппаратов, четыре установки по шесть пусковых в каждой. На «Иоканге» – шесть по 12 и кольцом. Эти были плоскими. Плюс работы по системе наведения этих установок еще не были закончены, так что показать в действии мы их не могли. Этим я убил «второго зайца» одним выстрелом: если Головко «провентилировал» показ техники в ГШФ, то Фрейзер сам отказался от посещения. Ожидать прибытия Головко я не стал и подал команду всем сниматься с якорей и следовать в Гремиху. Катер командующего мы встретили, следуя на выход в кильватерной колонне, у Белокаменки. Он немного опоздал.

Позже произошел бурный обмен радио- и телефонограммами, но на моей стороне стоял НКВД, Особые отделы и существовало мнение «одного человека», что в данной ситуации я не допустил ошибок: «Англичане и так слишком много получили за свои радары!» Тем более что сонары были американского производства. По завершению испытаний отчитываться пришлось непосредственно Верховному. Выделив финансы, он никогда не забывал проверить, на что они потрачены.